Змеи и виртуозы

Он сглатывает, кадык дергается и замирает, слышится приглушенный смех. Он поправляет микрофон, глубоко вздыхает, и я думаю, что он будет исполнять песню а капелла, но ошибаюсь.

– Этот вечер предполагал стать моим возвращением в мир музыки, – медленно произносит он и кладет на микрофон руку с медиатором, зажатым между пальцами. – Многие из вас, конечно, знают, что около трех лет назад я взял паузу в связи с некоторыми неприятными событиями в моей жизни. – Опять пауза, наклон головы. – Они сломали меня, прежнего Эйдена Джеймса, которого каждый из вас любил. Хочу сказать, что мне приятно снова делать то, что я люблю, о чем мечтал с детства, наблюдая за мамой.

Чувствую взгляд Фионы, но не могу заставить себя повернуться к ней. Боюсь вздохнуть, чтобы не пропустить даже слово.

– Не поймите меня неправильно, но с той минуты, как я приземлился в Нью-Йорке, меня не покидает ощущение, что чего-то не хватает.

Он откашливается и вертит пальцами медиатор. И я все понимаю. Это тот, который я тайком положила ему в чемодан. Он нашел его и с ним вышел на сцену.

– Три года назад моя жизнь полностью изменилась. Один вечер и ночь сотрясли мой мир, мне потребовалось немало времени понять, что дело не в последствиях скандала и плохих публикациях. – Пауза. Взгляд в камеру. – Дело в девушке.

Фиона едва слышно вскрикивает, пальцы впиваются в мое колено.

– Настанет день, и я смогу рассказать, как я потерял ее, спустился за ней в ад, но ушел один. Как придурок. Не понимаю, почему я не сказал ей сегодня, что хочу забрать ее с собой.

Сердце мое увеличивается в размерах, отчего становится больно даже ребрам, будто оно пытается вырваться на свободу.

– Честно признаю, что поступил глупо. Испытание доверием я провалил, вероятно, остаток жизни придется провести, помимо прочих дел, в попытках вернуть потерянное.

Он трет ладонью затылок и пожимает плечами.

– Я не заслуживаю ее. Это точно. Будь она здесь сейчас, лицо ее было бы одного цвета с волосами. Я даже не знаю, слышит ли она меня, но если да, то… хорошо, что теперь она знает. Я уверен, что ты оказалась в том зале для встречи со мной не просто так, ангел. Три года я был одержим тобой и не думаю, что в ближайшее время это пройдет.

Он откашливается и начинает тихо наигрывать.

– Что ж, на сегодня я потратил достаточно вашего времени впустую. Вы пришли послушать музыку, и вы это получите. Мне надо было высказаться, и я объявляю об окончательном уходе со сцены. Уверен, люди не будут шокированы.

Он усмехается, поднимает руку, подавая знак остальным музыкантам.

– Эта песня для тебя, красотка.

Звуки баллады ласкают кожу, доносящийся из динамиков баритон вызывает мурашки.

Чувственное восприятие мешает услышать слова, я их почти не могу разобрать.

Разум отказывается работать, я настраиваюсь на мелодию и восприятие ее всем телом.

Рука Фионы сползает с моего колена.

– Он только что признался всему миру, что влюблен в тебя.

Я смотрю на экран, изображение размыто и потеряло четкость. Эмоции разливаются, даря тепло и ощущение тоски по тем чувствам, которые я испытала в первые мгновения, когда увидела Эйдена на сцене.

Так похоже на тоску по дому. Странно, что раньше я не задумывалась, как буду жить без него.

Я что-то бормочу в ответ и качаю головой. Внутренний голос кричит, что не стоит позволять себе погружаться в реальность, которую он мне навязывает. Всего месяц назад он хотел заставить меня страдать. Сегодня утром бросил меня из-за выступления и выбрал для признания сцену, вместо того чтобы сказать все это мне в лицо.

Здравомыслящие люди так не поступают.

Человек со здоровой психикой и правильными моральными принципами рассказал бы прежде об этом самой девушке, а потом миллионам зрителей.

Ведь правда?

– Он сумасшедший, – говорю я, с губ слетает нервный смех.

Экран темнеет, воздух наполняет тишина. Мы с Фионой смотрим друг на друга и моргаем. Оборачиваемся, будто по команде, и видим стоящего за диваном Кэла. Губы его плотно сжаты, выражение лица суровое.

Однако взгляд добрый.

– Он не сумасшедший. – Кэл бросает на диван второй пульт и указывает на меня длинным пальцем. – Просто влюблен.

Я смотрю на него с прищуром.

– Это вполне может быть дурацкий пиар-ход.

– Он ведь объявил о завершении карьеры. Странная стратегия, не находишь? Если только цель – вызвать интерес к себе. – Кэл складывает руки на груди и с равнодушным видом пожимает плечами. – Если ты хотя бы в какой-то мере испытываешь нечто похожее, поезжай к нему.

– К нему? Таков, по-твоему, должен быть конец романтического триллера?

Он ухмыляется, кажется на долю секунды излишне глубоко погрузившись в свои мысли.

– Нет ничего хуже ожидания. Не повторяй моей ошибки.

Открываю рот – спросить, о чем он, черт возьми, но Кэл почти бегом выходит, опять оставив нас с Фионой вдвоем. Она перехватывает мой взгляд и прислоняется спиной к краю дивана.