Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования

17 декабря 2000 года Летов сыграл акустику в клубе «Проект ОГИ». Формально ничего сверхъестественного – маленький подвальный клуб, не самое сногсшибательное выступление, программа старых песен. Однако это был мощный и непредвиденный символический жест, своего рода «Русский прорыв» наоборот. «Проект ОГИ» тогда был главным местом силы всей литературно-художественной интеллигенции либеральных по умолчанию умонастроений. Сам факт появления там Летова с его застоявшимся красно-коричневым реноме представлялся чем-то вроде визита дьяволенка Валентина Компостерова (Баширов) на академическую дачу в незабвенном к/ф «Дом под звездным небом». Тем более что Митя Борисов с компанией, открывшие этот клуб в самом конце 1999-го, всегда отличались повышенной щепетильностью в подобных вопросах. Я это запомнил с тех пор, как поработал охранником на праздновании Дня взятия Бастилии в бассейне «Чайка» летом 1996 года. Мероприятие курировал Борисов, поэтому часть охраны составляли филологи из его родного РГГУ, а другую часть привел я с филфака МГУ. В какой-то момент на вечеринку заявился Лимонов. Фракция охраны РГГУ вознамерилась его выставить, чему, естественно, воспротивились университетские филологи, традиционно отличавшиеся более широким политическим кругозором. Пока обе наши силовые башни пререкались о модусах рукопожатности, вождь НБП отужинал и отбыл, причем кто-то из его свиты прихватил с собой ящик охраняемого нами французского вина.

Арт-директор «Проекта ОГИ» Михаил Рябчиков вспоминает концерт так: «У нас был опыт работы с „Гражданской обороной“. В 1997 году мы делали концерт в „Крыльях Советов“ на „Белорусской", где я активно помогал охране и все ужасы панк-мероприятия видел воочию. Поэтому мы загодя договорились с ближайшим отделением милиции, поставили уазик в нашем дворе. Кроме того, мы всячески постарались, чтобы информация о концерте осталась в рамках ОГИ и ни в коем случае не просочилась в фанатские сообщества. В итоге получился, кажется, самый тихий и камерный концерт за всю карьеру Егора Летова. Егор был абсолютно трезвый, очень серьезный, может быть, место как-то на него влияло, все же книжный магазин. Потом они еще у нас играли три раза с Сергеем. По деньгам мы работали от входа, и это как-то всех устраивало».

Следующей вехой на пути к социализации должен был стать сольник (вместе с Сергеем Летовым) в столичном музыкальном пабе «Шестнадцать тонн» осенью 2001 года. Туда даже собиралась приехать съемочная бригада ОРТ, но в последний момент что-то у них не срослось. В тот период все концерты обычно стартовали с песни «Мертвые». Этот не стал исключением, и Егор сделал примерно восемь безуспешных попыток начать ее исполнение, прежде чем присутствующие поняли, что он мертвецки пьян. Несмотря на то что в «Тоннах» не была сыграна целиком ни одна песня, концерт, в общем, состоялся: зал, оценив ситуацию, охотно спел за него, сам Егор устало, но честно отсидел на сцене около сорока минут, отвечал на вопросы («А где Манагер?» – «Какой Манагер?») и объявил о грядущем выходе советского кавер-альбома «Звездопада», точнее невыходе, поскольку, как он тогда выразился, «права у некоторых людей».

«Сколько он выпил?» – спросил я во время исполнения а капелла песни «Туман» у Колесова. У организовавшего этот концерт Жеки к тому времени уже съехала с лица столь характерная улыбка, делавшая его похожим на артиста Юрия Катина-Ярцева, и он хмуро поправил: «Надо спрашивать не сколько он выпил, а сколько дней он пьет. Началось в Николаеве».

Я посчитал: в «Тоннах» Летов играл 29 ноября. Концерт в Николаеве был 24-го.

Сергей Попков рассказывает: «Этимология пьяных концертов не так уж проста. Зачастую он их устраивал вполне сознательно, а не то чтобы его прямо несло. Ему это бывало нужно для определенных целей. Например, в Ровно было так. Организаторы поселили нас в гостиницу, потом везут куда-то в район хрущевок, с загадочным видом. Заходим в подъезд, поднимаемся в какую-то квартиру, и я с порога чувствую характерный запах оливье и запеченной курицы. Заходим в комнату, а там такой длинный стол, как на свадьбе, ломится от снеди, сидит куча народу – и вот приехал свадебный генерал, встречаем. Ну, Егор в этом смысле человек мягкий и понимающий, так что мы как-то очень аккуратно, чтоб никого не обидеть, оттуда свалили. А сами орги как раз родом из Ровно. Тогда они нас везут в какой-то шинок, типа у панночки – там внутри натуральная панночка с иссиня-черными волосами, горилка рекой и прочий такой фолк. Егор все это время держится, не употребляет, чего не сказать об организаторах. После этого, когда все уже окончательно бухие, нас ночью везут в женский монастырь, прибегает настоятельница в ужасе, а орги ей говорят: да ладно, это у нас тут гости из Москвы. Егор все это время, пока народ колобродил, терпеливо ждет.

Под утро в день концерта нас увозят в гостиницу, где он делает из всего происходящего какие-то необходимые ему выводы, садится в номере и в одиночку уделывается просто в хлам».