Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования

Вопреки озвученным в «Шестнадцати тоннах» опасениям Егора, «Звездопад» в следующем году был издан в фирме «Хор», а сам он после того случая завязал со столь раскрепощенными концертами.

Для более точного описания эффекта, который произвел тогда этот альбом на публику, мне придется воспользоваться жаргоном следующей эпохи: «Звездопад» именно что зашел. В 2002 году на этой волне группа сыграла больше сорока концертов и даже единственный раз в истории выступила на корпоративе – у «Евросети» по приглашению известного прогрессиста Чичваркина, о чем, впрочем, Егор вспоминать не любил. После серии выступлений в библиофильском «Проекте ОГИ» пошли концерты на менее притязательной питейно-продовольственной точке под названием «Майор Пронин». Тогда же вышел довольно дурацкий, но все же очерченный трибьют «Обороне» с участием Чижа, «Ленинграда» и «Ляписа Трубецкого».

Сергей Удальцов вспоминает: «В 2003 году Шевчук крайне позитивно где-то обмолвился о Летове, и я, воодушевившись, поехал в ДК Горбунова в надежде договориться о концерте. Приехал, начал приводить какие-то доводы, ссылался опять же на Шевчука, и в итоге Александр Ларин покойный сказал, типа, черт с вами, делайте, только просьба не перебарщивать с политической агитацией. Я не ожидал, честно говоря.

Конечно, в романтике кинотеатров с выбитыми стеклами, сломанными креслами и омоновцами была своя прелесть, но Горбушка предлагала качественно новый уровень – и по звуку, и по всему. Это был лучший концерт из тех, что мне довелось сделать. Зал был под завязку, несмотря на цены: даже VIP-ложи с билетами по две тысячи рублей, что казалось мне запредельной цифрой, потому что раньше мы делали билеты по сто-двести рублей. Егор с музыкантами останавливались уже не у меня в квартире, а в гостинице, но при этом они как были, так и оставались очень скромными людьми и не обуржуазились ни в коей мере. Да и отели тоже не отличались особой буржуазностью – однажды, например, я поселил их в гостинице при обществе слепых».

Модельер Денис Симачев начал использовать песни ГО в своих показах, но главное – под «Звездопад» стали до утра пить-плясать разные красавицы-актрисы и прочие доселе не замеченные в симпатиях к «Обороне» категории населения. Впрочем, у начавшейся легализации ГО были причины и помимо каверов на «Луч солнца золотого» и «На дальней станции сойду».

Во-первых, Летов, несмотря на годы изоляции, все еще обладал огромным запасом творческой прочности: 1990-е только закончились и никто не успел забыть ни «Дурачка», ни «Сто лет одиночества». Даже если бы он просто прогонял раз за разом программу из старых хитов, но в чуть более подходящих помещениях, нежели кинотеатр «Авангард», это все равно прошло бы на ура, учитывая, что многие из тех, кто слушал ГО с детства, ни разу не видели группу живьем. В этом смысле выступления в «Проекте ОГИ» сыграли значительную роль: возникла возможность послушать «Русское поле экспериментов» в самом центре Москвы, с графином водки и без радикального месива на входе и битого стекла – чем многие стали активно пользоваться (помню, на второй концерт пришел Михаил Леонтьев, тогда еще не в расцвете одиозности).

Во-вторых, пошла новая волна попустительства по отношению к советско-имперской повестке – особенно после того как рафинированное издательство Ad Marginem неожиданно напечатало роман Александра Проханова «Господин Гексоген» (летом 2002 года он получит премию «Нацбест»). Александр Иванов, основатель Ad Marginem, вспоминает: «Эпоха либеральных иллюзий сменялась эпохой более трезвой и ориентированной на внутренний ресурс, и наше участие в этой истории, конечно, Проханова резко легитимировало. Стилистический протест 1993 года вдруг стал возвращаться, и оказалось, что поражение было мнимым».

Надо сказать, что «протест 1993-го» стал возвращаться во многом благодаря скакнувшему качеству жизни – вдобавок подросло поколение, которое застало Советский Союз преимущественно в пересказах, а сидя в кафе «ПирОГИ» за тяжелым стаканом «Хугардена», чего б не порассуждать о большом сталинском стиле? В 1993-м революции симпатизировали с голоду, десять лет спустя – скорее от сытости.

В-третьих, своеобразным шагом по «окультуриванию» ГО стал неожиданный альянс Егора со старшим братом-духовиком Сергеем. Титулованный джазмен-авангардист, фактически Бутман от андеграунда в составе «Гражданской обороны» выглядел несколько по-цирковому, но его высоколобые сигналы до поры до времени неплохо сочетались с гаражной психоделикой Егора. Строго говоря, это не было таким уж прецедентом: саксофон звучит, например, в психоделической группе World Column 1968 года, Егор ее, скорее всего, слышал.