Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования

Наконец, в-четвертых, воспитанные на ГО перестроечные подростки (они же студенты начала 1990-х) выросли и начали делать какие-никакие дела – и возвращать соответствующие долги. Разумеется, преувеличением будет сказать, что вся Москва в начале нулевых изнывала «Дайте нам больше Летова». Но ей в этом немного помогли. Так случилось, что журнал «Афиша», где я служил по музыкальной части, к тому времени стал абсолютным и беспардонным законодателем культурных привычек. В 2003 году его возглавил Юрий Сапрыкин (предыдущий главред И.В. Осколков-Ценципер отличался, скажем так, сдержанным отношением к нашему герою) и немедленно назначил меня своим замом, а поскольку оба мы (справедливости ради, единственные в редакции) питали слабость к наследию Е. Летова, то «Афиша» на несколько лет превратилась в главный окологлянцевый рупор пресловутого егороцентризма. Как писали в журнале Billboard: «Инициатор „второго пришествия“ ГО – известный музыкальный критик Максим Семеляк, работавший в то время обозревателем „Афиши“ и посвятивший „Звездопаду“ целый разворот. Тогда слова „Гражданская оборона" на обложке еще казались очередным „афишевским“ чудачеством».

Целый разворот. Всего за шесть лет до смерти Летова это воспринималось как значительное достижение и одновременно чудачество.

Как бы там ни было, обстоятельства складывались удачно, и дальше слово было только за Летовым – останется ли это все в рамках «„афишеских" чудачеств» и ностальгических вечеров «Проекта ОГИ» в режиме «Продолжая продолжать» или выйдет на новый уровень.

В итоге Егор повторил историю с «Солнцеворотом» и «Невыносимой легкостью бытия» – снова была выпущена связка из двух альбомов, совершенно родственных по звуку и значению. Почти все песни «Реанимации» и «Долгой счастливой жизни» были написаны в одно время. В начале 2004 года Летов сделал демозапись (гитара и барабаны), где уже были почти все вещи, кроме «Небо как кофе», «Большого прожорища», собственно «Реанимации» и еще пары-тройки. Начиналась она с песни «Со скоростью мира», а следующей шла собственно «Долгая счастливая жизнь», по поводу которой автор, вручая мне кассету, сразу же предупредил, не скрывая чувств: «Ух, такую хитяру написал!»

«ДСЖ» с «Реанимацией» были абсолютно горизонтными альбомами, похожими на большой и окончательный the best данной группы. По мысли Егора, это был один продолжительный солдатский сон, миражная модель мира, находящегося в состоянии непрестанной мобилизации. Сны о войне настигают повсюду – даже в отдохновенной композиции-капельнице «Солнце неспящих» на музыку джеймсластовского «The Lonely Shepherd»: «Можно смело рыцарей из „Александра Невского“ топить». Герои ГО – неуловимые мстители, мстящие за что-то столь же неуловимое. Сыворотка летовской правды переходит в пьянящую сому; его «белых солдат» тревожат разве что голографические соловьи. В принципе, подобные грезы о войне не новость: «У войны не женское лицо», «Дембельская» etc. Но на этих альбомах он, во-первых, перевел стрелки на себя, как бы купируя вечные претензии, что «Егор за базар не отвечает». Песня «Реанимация» – самое горькое сочинение Летова и своеобразное излечение от метафорики: в отличие от ранней песни под названием «Эксгумация», «Реанимация» телесна, кровеносна и лимфатична, это настоящее «journey through a body» (как у Throbbing Gristle) со светом в конце смертного тоннеля. У Агамбена в одном эссе встречается выражение «коматозник-запредельщик» – вот это и есть лирический герой «Реанимации».

Во-вторых, былые летовские афоризмы житейского самоедства – «Нас разрежут на части и намажут на хлеб», «Асфальтовый завод пожирает мой лес», «Майор нас передушит всех подряд» etc. – сложились в некое новое приятие и понимание: «Нас поймали на волшебный крючок». Это можно трактовать примерно так: мы лед под ногами майора, но дело не в том, что он на нас поскользнется, черт бы с ним, а в том, что мы скоро растаем и станем безграничной водой, а это куда интереснее. Речь в данном случае идет не о примирении с жизнью, но о ее понимании в розановском духе: «Жизнь есть уступчивость, жизнь вообще есть кое-что, а не нечто».

Эти альбомы очень получились и стали большим событием. И хотя «Коммерсант» открыто призвал возвращать «ДСЖ» на полку, сравнив вокалиста ГО с «поющим мясным фаршем» (простодушный обозреватель издания, сам не подозревая о том, дал тонкую аллюзию на Нормана Мейлера: «Пела она, перемалывая слова так, словно песня была твердокопченой колбасой, которую ее голосу было угодно заглотнуть»), общий тон по отношению к пластинкам был скорее восторженным, и Летов целиком и полностью вернулся в свои права.