Значит, ураган. Егор Летов: опыт лирического исследования

Берт Тарасов вспоминает: «Когда я только собрался поехать в Германию, Егор уже составил длиннющий, на четыре страницы из школьной тетради в клеточку, список интересующих его позиций, с которым я в дальнейшем и гулял по магазинам и музыкальным ярмаркам. Помню, что первой покупкой по приезде был только что вышедший альбом Butthole Surfers „piouhgd“, No Means No, Dead Kennedies, D.O.A., The Seeds и сольники Ская Сэксона из Love. По возвращении Грехов и кто-то еще пытались перехватить часть улова себе».

Летов вообще любил стройный песенный жанр и в последние годы тяготел к такой, я бы сказал, уютной и слегка мещанской психоделии. «Песни красивые», – сказал он застенчиво, закупая сразу несколько дисков Peter, Paul amp; Маrу. Он был именно что коллекционером: все должно стоять на полке, причем в «родном» виде.

Илья «Сантим» Малашенков вспоминает: «Мне как раз перед концертом в МЭИ в 1990-м вернули мои пластинки The Who „Who’s Next“, Патти Смит „Radio Ethiopia“ и мой любимый Grateful Dead „From the Mars Hotel". Ну, я и пришел на концерт с пакетиком винила и еще взял шесть бутылок такого венгерского двадцатиградусного напитка „Рубин". Пошли с Янкой и Джеффом пить этот „Рубин“, назвали это все рубиновой атакой, ну и в результате я Янычу все эти три винила подарил. И она такая говорит Летову: „Вот, понял: у тебя такие пластинки есть, теперь у меня тоже есть!“».

Дисциплина, с которой он собирал необходимые ему пластинки, отражалась в построении собственной музыки.

Павел Перетолчин, барабанщик последнего состава ГО, рассказывает: «Он мне очень много показывал разной музыки, в основном старой, а я ему ставил что-то более современное, всякую, например, английскую психоделию конца восьмидесятых, типа группы Loop. На репетициях он был требовательный и четко понимал, чего хочет добиться. Одна из таких задач, например, – ни в коем случае не сыграть чего-то лишнего. Помню, в песне „Калейдоскоп“ я сделал какой-то брейк, буквально два раза ударил по томам, на что Егор сразу поморщился: ну зачем это вообще?»

Наталья Чумакова свидетельствует: «Стоило кому-то лажануть во время концерта, он менялся в лице прямо в процессе песни. А уж потом в гримерке всем влетало так, что лучше не приводить тех выражений».

Летову одно время очень нравился зал в клубе «Живой уголок», который открыл Жека Колесов в середине 2000-х. Он загорелся идеей дать там единственный концерт «Коммунизма» и неожиданно предложил мне поучаствовать в нем и сыграть на каком-нибудь синтезаторе. Когда я сказал, что не умею играть на синтезаторе, Летов пожал плечами, в смысле, концерт же не прямо завтра, научишься к тому времени. Шоу в результате не состоялось, уж не знаю, к счастью или к несчастью для меня – но я тогда достаточно понял про саму скорость принятия музыкальных и прочих решений.

Игорь «Джефф» Жевтун вспоминает: «Больше всего ему нравилось ходить по лесу и сочинять. Меньше всего он любил играть концерты – процентов на пятьдесят это для него была вынужденная мера. На записях он нас не шибко-то и строил.

Ворчал, естественно, в определенных моментах, скорее технического свойства. Многоканальников не было, и, соответственно, ошибка дорогого стоила. Приходилось переписывать заново весь дубль, отсюда и нервяк. К тому же раньше он писался один, и у него, конечно, все было отрегулировано и подстроено, бобины постоянно крутились и шла работа. Но особого авторитаризма в студии я за ним не припомню. Он часто прислушивался к советам, ничего догматического в нем не было. Но он очень плохо относился к любым внешним контактам – и Кузьмы, и меня. Очень был недоволен, когда нам приходилось чем-то на стороне заниматься, пусть даже и нетворческой деятельностью. Он мне несколько раз с удовольствием пересказывал историю о том, как Артур Ли распускал свой состав, типа взял и всех разогнал, у него аж глазки горели при этом. Ну, разогнал в итоге, и слава богу, хотя, конечно, жалко, скрывать не буду. Мы, конечно, с Кузьмой тоже были хороши, но Егор слишком много сделал для того, чтобы мы там не играли. Мы бы остались, если б он хотел. Но от него как от лидера такого посыла не считывалось».

Перетолчин, заменивший на посту барабанщика, изгнанного за несанкционированное интервью (Летов запретил участникам группы общаться с прессой накануне концерта в Лужниках), Александра Андрюшкина, вспоминает: «Вышли мы где-то на сцену, и в зале начинают скандировать: „Андрюш-кин, Ан-дрюш-кин!“ Егор тут же заявляет в микрофон: значит так, граждане, кто пришел на Андрюшкина, пошли на хуй сразу все, строем!»