Знак Водолея

— Нет, не переменю! — возразил царь. — Я вообще прихожу к мысли, что на партию октябристов нам ни в коем случае полагаться нельзя!.. Мне кажется, вы ошиблись в их оценке, Петр Аркадьевич!..

— Время покажет, ваше величество!.. — уклончиво ответил Столыпин.

Царь на это ничего не сказал. Спросил, кто во время отсутствия Столыпина будет руководить заседаниями совета министров. Тот назвал Коковцева и Харитонова, добавив:

— Если у вашего величества не будет возражений…

Царь быстро согласился, и они перешли к обсуждению текущих дел, содержавшихся в письменном докладе. При упоминании о крестьянских беспорядках в Киевской губернии и о мерах, принятых энергичным генерал-губернатором Сухомлиновым, царь неожиданно снова прервал доклад, сам первый спросил, читал ли Столыпин статью в последнем нумере «Нового времени» и что думает по ее поводу. Столыпин осторожно ответил, что на появление этой статьи, возможно, оказали влияние слухи о злосчастном любовном романе Сухомлинова с мадам Бутович и особенно шум, поднятый мужем этой дамы…

— Да, нехорошо, что так распространилось, — согласился царь. — Для такого лица это неловко… Сухомлинов, впрочем, превосходнейший человек! — добавил он. — Я ему цену знаю и не допущу, чтобы его обижали!

— Как будет угодно вашему величеству, — кротко ответил Столыпин и продолжил доклад.

Царь дослушал его, хотя и с явной скукой, но уже не перебивая.

Поблагодарив Столыпина, когда тот закончил, царь открыл ящик стола и вынул оттуда фотографию большого формата, на которой был снят он сам в форме и с полной боевой выкладкой рядового солдата.

— Как вам нравится это?

— Снимала ее величество? — вежливо спросил Столыпин, зная, что царица увлекается фотографированием.

— Да.

— Превосходная фотография, ваше величество! Следовало бы отпечатать ее в виде открытки и распространить либо отдать напечатать в каком-либо журнале…

— Я подумаю… А как вам  э т о  нравится? — улыбаясь, спросил царь и передал Столыпину несколько других фотографических карточек. На них был снят император Вильгельм также в солдатской немецкой форме разных родов войск. — Это он мне прислал на днях, — пояснил царь, — я и решил ответить ему тем же. Не правда ли, он на этих карточках выглядит совершенным фельдфебелем? — спросил он и засмеялся.

— Типичный прусский фельдфебель, ваше величество!

— Мой покойный отец часто ему говорил: посмотри на себя в зеркало, Вилли, и не беснуйся, как дервиш! Но он неисправим!

Царь убрал фотографии в ящик стола.

— Что вы думаете о предложении террористов? — спросил он вдруг.

Столыпин пожал плечами.

Речь шла о полученном на днях через французское правительство предложении руководства партии эсеров прекратить политические убийства, если смертная казнь в России будет отменена.

— Ровным счетом ничего, ваше величество, — сказал Столыпин. — Если даже, вожаки этой партии поклянутся на кресте господнем, где гарантия того, что низы партии их послушают? Мы уже достигли с помощью смертной казни таких результатов, каких невозможно было бы получить никаким другим способом. Отменить сейчас смертную казнь, я полагаю, было бы подобно тому, как ежели бы врач решился прервать не доведенную до конца операцию ради стонов и криков больного. Отсечение вредных опухолей болезненно, но оно благодетельно. Оно — спасительно! Когда у врача нет иного средства для исцеления больного, он, не задумываясь, берется за нож!

— Да, — сказал царь, наклоняя голову, — с тяжелым сердцем, но, понимая и признавая неизбежность, я полностью с вами согласен.

— Гораздо неприятней другое, ваше величество, — продолжал Столыпин. — По сведениям министерства внутренних дел, готовится петиция по случаю восьмидесятилетия Льва Толстого. Ее собираются якобы подписать многочисленные интеллигенты: писатели, профессора, состоящие на казенной службе, общественные деятели, в том числе некоторые члены Государственной Думы. В ней тоже, по слухам, будет содержаться всеподданнейшее прошение об отмене смертной казни.

— Да, нехорошо, — сказал царь. — Это непременно распространится, проникнет в заграничную печать, вызовет разговоры… Этому следовало бы решительно воспрепятствовать! Правительство что-нибудь могло бы по этому поводу предпринять?

Столыпин покачал головой:

— Пока ничего нельзя сделать, ваше величество.

Царь вздохнул.

— Ну что ж тогда… Бог даст, как-нибудь обойдется на этот раз.

Разговор кончился вяло.

Как ни старался Столыпин на обратном пути в Петербург мысленно отвлечься от государственных дел, отдаться радостному предвкушению отдыха и покоя в своем отлично благоустроенном имении в Самарской губернии, нехороший осадок, оставшийся после сей аудиенции и особенно после встречи с Распутиным, продолжал бередить и саднить душу. Будь его воля, этого проходимца и следа не осталось в Петербурге! Но то-то и беда, что своей воли у Столыпина в этом вопросе не было…