Знакомство с «Божественной комедией» Данте Алигьери

В Песни 7 «Чистилища» политика находит общий язык с поэзией, и Сорбелло заключает в объятия обоих Данте и Вергилия. К концу Песни 7 Данте и Вергилий встречают много королей из разных частей Европы, которые помещены в чистилище для отбывания наказания за своё бездумное правление. Читатель узнаёт, что бездумное использование своего поста не только проблема для Италии, но и для многих европейских стран.

Благородное происхождение само по себе не гарантирует места в раю. Те королевские сыны, что правят во время поэта Данте, должны взять себя в руки, если они хотят совершить деяния, достойные королей.

(Чистилище 7:118–123)

О сосунках других бы не посмел

сказать я так. Джакомо, Федерико…

Наследием никто не овладел! (120)

На ветках честности людской нет мига

для возрожденья: хочет тот, кто дал,

чтоб новой просьбой открывалась книга. (123)

(Purgatorio 7:118–123)

che non si puote dir de I’altre rede;

lacomo e Federigo hanno i reami;

del retaggio miglior nessun possiede. (120)

Rade volte risurge per li rami

l'umana probitate; e questo vole

quei che la dà, perché da lui si chiami. (123)

Грех гордыни

(Умберто Алдобрандески, Чимабуе и Провенцано Сальвиани.)

В Песне 9 «Чистилища» Данте и Вергилий достигают наконец ворот чистилища, которые ведут на террасы. Их встречает ангел, и чтобы пройти в ворота, Данте должен подняться по трём ступеням, окрашенным каждая своим цветом – белым, зелёным и красным – определённый цвет представляет различные богословские добродетели: белый символизирует чистоту веры, зелёный – надежду, красный – любовь (1 Кор). Ангел представляет Святого Петра в чистилище, он владеет ключами Святого Петра. Встреча с самим Святым Петром ожидает Данте в части «Рай». Перед тем как пройти через ворота, Данте должен совершить церемонию. У него на лбу пишутся семь латинских букв «p» (peccata = грех). По мере его восхождения по террасам, каждый раз, когда он минует один уровень, одна буква стирается с его лба, и последующее восхождение становится легче.

Когда Данте проходит через ворота, хор поёт «Хвалим Бога» (Te Deum laudamus). Это песнопение напоминает ему музыку органа во время богослужения.

(Чистилище 9:139–145)

На первый грохот повернул я тело,

«Те Deum laudamus» услыхал,

и нежность тайны голосом запела. (141)

Тот голос впечатленья возвращал,

какие там я получал бывало,

где пению с органом я внимал,

и слово то терялось, то пронзало. (145)

(Purgatorio 9:139–145)

Io mi rivolsi attento al primo tuono,

e “Te Deum laudamus” mi parea

udire in voce mista al dolce suono. (141)

Tale imagine a punto mi rendea

ciò ch’io udiva, qual prender si suole

quando a cantar con organi si stea;

ch'or sì or no s’intendon le parole. (145)

Наконец Данте прибывает на террасу гордыни. Гордость имеет положительную коннотацию в наши дни, но во времена Данте это был один из семи смертных грехов, в которых следовало каяться. Гордыня доводится до экстремального состояния у грешников в аду, где они представляют себя центром вселенной. Гордыня – это грех, который заставляет человека строить из себя больше чем он есть на самом деле. Данте и Вергилий видят на террасе ряд скульптур, высеченных в необычайно натуральном стиле в поверхности горы. Они напоминают стиль скульптур, появившийся во времена Данте, который представлял истории из Библии в убранстве церквей. В «Чистилище» эти скульптуры представляют добродетель скромности, один пример из Ветхого Завета, один из Нового Завета и один из классической античной традиции. Данте, Вергилий и находящиеся с ними грешники видят вокруг себя произведения искусства, представляющие противоположное гордыне и честолюбию, – то, к чему следует стремиться. Первая скульптура представляет Благовещенье, где ангел приближается к деве Марии и вещает ей о том, что она понесёт мессию. На всех террасах чистилища можно видеть похожие примеры из жизни девы Марии, представляющие различные добродетели.

В этой скульптуре Мария реагирует на весть ангела Габриеля со скромностью и уничижением.

(Чистилище 10:34–45)

И ангел, как сияние рассвета,

сходил на землю, небо открывал

всем людям после долгого запрета. (036)

Пред нами здесь он истинно предстал,

изваян нежным действом, в гор оправе;

казался образом, что не молчал. (039)

Клянусь, он будто говорил нам: «Ave!»

как той, что с ним представлена была,

что всем любви высокой ключ дать вправе (042)

«Ecce ancilla Dei», – произнесла

она как будто. Благодать, как чудо,

на воске отпечататься смогла. (045)

(Purgatorio 10:34–45)