Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира

Будем справедливы: католическая Церковь занималась не только установлением религиозной диктатуры в Европе. По сути, она создала — возможно, не вполне представляя последствия! — всю систему светского образования, на базе которого смогла развиваться европейская научная мысль. Еще в разгаре крестовые походы в Святую Землю, и затянутые в кольчуги рыцари в похожих на ведра шлемах-топфхельмах рубятся с сарацинами в окрестностях Иерусалима; еще могущественны прославленные тамплиеры; на юге Франции пылает война, уже рубят и жгут альбигойцев; на разрозненные русские княжества еще не обрушились орды хана Батыя, и на Чудском озере не сошлись дружинники новгородского князя Александра с тевтонскими отрядами, а в Европе уже работали не менее десяти светских университетов — во Франции, в Англии, Италии, Испании, где наряду с богословием изучали философию, грамматику, логику, риторику, математику, астрономию, музыку, медицину и юриспруденцию. Все эти университеты были образованы на основе так называемых соборных школ при крупных католических храмах; в начале XII века одной такой школой в Париже управлял Пьер Абеляр.

Он родился в Бретани, в семье рыцаря, в 1079 году — за двадцать лет до первого Крестового похода, за сто двадцать — до «Песни о Нибелунгах». Отец его, сам человек малограмотный, стремился дать сыновьям самое лучшее образование, что в случае старшего привело к неожиданным следствиям: Пьер отказался от карьеры военного, а заодно и от прав на наследство и посвятил себя изучению богословия и философии. Здесь Абеляр вскоре достиг больших успехов. Не вдаваясь в детали диалектики и схоластики, отметим главное: основой религиозной и философской доктрины Абеляра был приоритет мышления над безоговорочной верой, выводимый им логически из тезиса о свободной воле; он доказывал, что бездумное принятие догм недостойно человека, сотворенного по образу Бога мыслящим и свободным. Эти философские взгляды находились в очень опасной близости к гностицизму и столетием позже безусловно стоили бы Абеляру жизни, но и в XII веке они стали лишь источником некоторых бедствий, описанных им в одноименной повести.

^{Портрет Пьера Абеляра. Неизвестный художник. 1600–1699 гг.}

«История моих бедствий» — небольшая прозаическая вещь; в издании Института Философии РАН она занимает всего 55 печатных страниц. Повесть исполнена от первого лица в форме письма к другу — прием, который станет очень популярным в будущем и который подчеркивает особую откровенность, исповедальность повествования. Это еще не авторский вымысел, но нечто не менее значительное: история частной и вовсе небезупречной жизни, представленная читателям как предмет, достойный внимания. Не идеализированная религиозная фантастика, свойственная житиям святых, не назидание, не поучительный пример, но просто моя жизнь как она есть. Ничего подобного в европейской литературе еще не было.

^{Титульный лист сочинений Пьера Абеляра. Дата публикации 1616 г.}

Первые главы «Истории…» рассказывают о годах учения и философской карьере, оппонентах, интригах, успехах. Основные и самые известные события начинаются в VI главе, где описывается роковая страсть Абеляра к юной Элоизе, племяннице каноника[90] Фульбера. Примечательно, что Абеляр вовсе не идеализирует своих чувств; в их описании нет никакого возвышенного восторга или намеков на небесное происхождение страсти, которым обычно оправдывают ее последствия — одна только здравая оценка и трезвый расчет. Про Элоизу он пишет, что она «богатством же познаний превосходила всех», что сделало ее удобным объектом для обольщения:

«И обдумав все, что обычно привлекает влюбленных, я решил, что мне удобнее всего вступить в любовную связь, и счел, что легко могу это сделать. Поскольку у меня тогда было имя и я отличался молодостью (Абеляру на тот момент было 36 лет — прим.) и приятностью наружности настолько, что мог удостоить взаимной любовью любую из женщин, я не боялся никакого отказа. Я считал, что тем легче эта девушка мне уступит, чем больше, как я знал, она образованна и любит науку».

Расчет мастера логики и философии полностью оправдался; каноник Фульбер долгое время оставался в неведении о том, что Абеляр описывает таким образом: