Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира

Данте в полной мере использует священное право настоящего автора-рассказчика помещать в свой художественный мир кого хочешь и делать там с ним что вздумается, даря таким образом своего рода бессмертие недругам, на многие столетия вперед ославив их дурной нрав, взяточничество и специфические половые привычки.

Но в авторской роли Данте есть и нечто гораздо большее.

Он не просто предлагает читателю заведомо вымышленную им историю — впервые в европейской литературе! — как нечто ценное. Его «Комедия» шире, чем личный творческий вымысел: Данте творит как Бог, создавая другую реальность на территории самого Бога! Он, человек, создает потустороннее по своему усмотрению и законам и, словно бы не довольствуясь одной только ролью Творца, берет на себя и роль Судии, верша справедливость в вечности! Так, в преддверии ада, в обители нерешительных, он помещает папу Целестина V. Тот тяготился своим постом, подал в отставку через пять месяцев после избрания и вскоре скончался. Церковь от имени Бога причислила его к лику святых. Данте, от имени себя самого, определил к вечной муке за то, что он «от великой доли отрекся в малодушии своем».

^{Бог в помощь. 1900 г. Художник: Эдмунд Лейтон (1853–1922)}

За сто лет до того, как его земляк, гуманист-флорентиец Джаноццо Манетти скажет, что художник должен творить как Бог и даже совершеннее Бога, Данте уже воплотил этот принцип в жизнь в полной мере.

Пожалуй, больше всего современников Данте мы встретим на самом дне адской бездны. Оно представляет ледяное озеро, Коцит, в поверхность которого намертво вмерзли самые страшные грешники Дантова ада — предатели. Как человек, много лет отдавший политике, переживавший успехи и поражения, навсегда изгнанный из родного города, Данте хорошо знал горькую цену предательству, и лед Коцита так плотно усеян вмерзшими до пояса, вниз головой, согнутыми дугой предателями родины, единомышленников, друзей и родных, что порой путники спотыкаются, в буквальном смысле шествуя по головам.

Мы уже отмечали, что ад Данте подчеркнуто осязаем и материален. Не менее материальны и его обитатели, и особенно — сам Люцифер:

«Мучительной державы властелин
Грудь изо льда вздымал наполовину;
И мне по росту ближе исполин,
Чем руки Люцифера исполину;
По этой части ты бы сам расчел,
Каков он весь, ушедший телом в льдину».

Невероятно огромный, он по пояс торчит изо льда — некогда бесплотный дух, ангел, так страшно овеществившийся во время падения с небес и грянувшийся о Землю, что пробил ее почти до самого центра, где и застрял в толще Коцита. Собственно, и сам ад — это воронка, образовавшаяся после падения Люцифера.

«И я от изумленья стал безгласен,
Когда увидел три лица на нем;
Одно — над грудью; цвет его был красен;
А над одним и над другим плечом
Два смежных с этим в стороны грозило,
Смыкаясь на затылке под хохлом.
Лицо направо — бело-желтым было;
Окраска же у левого была,
Как у пришедших с водопадов Нила.
Росло под каждым два больших крыла,
Как должно птице, столь великой в мире;
Таких ветрил и мачта не несла.
Без перьев, вид у них был нетопырий;
Он ими веял, движа рамена,
И гнал три ветра вдоль по темной шири».

Разноцветие трех ужасных ликов Люцифера тоже символично. Желтый означает бессилие, черный — невежество, а красный — ненависть. Три чудовищных пасти терзают трех самых страшных предателей в истории человечества, и если уместность здесь Иуды Искариота вопросов не вызывает, то двое других — Брут и Кассий, заговорщики, погубившие Юлия Цезаря. Сравнение римского императора с Христом нам представляется неоднозначным, но для Данте, итальянца по крови, римлянина по духу и монархиста по убеждениям, эти двое — предатели величия человеческого, приравненного к божественному.

^{La mappa dell’Inferno (Карта Ада) Художник: Сандро Боттичелли. Между 1480 и 1490 гг.}

Итак, мы достигли центра адских глубин. Но куда и как идти дальше?

Материализация нематериального достигает своего апогея: Вергилий просит Данте залезть ему на спину и обхватить покрепче за шею, а сам, улучив момент, вцепляется в шерсть Люцифера и начинает ловко спускаться по его волосатому торсу вниз, между трещин во льду. Обратим внимание на подробное описание этого неожиданного маршрута: