Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира

Нет? Ну что ж, обратимся к творчеству поэтов-мужчин. Например, Алена Шартье. Он родился в 1385 году в приличной семье состоятельных горожан, учился в Парижском университете и достиг успехов не только в творческой, но и в житейской карьере: служил послом по особым поручениям при королевском дворе. Это было у Шартье семейным: один его брат трудился королевским нотариусом, а другой и вовсе стал епископом Парижа; заметим, впрочем, что знаем мы о них лишь потому, что брат Ален был поэтом.

Ален Шартье писал стихи на французском, прозу на классической латыни, увлекался творчеством Цицерона, Тацита, переводил стихи Алкея и Анакреонта и немало сделал для формирования национального литературного языка. Его самые известные произведения — поэмы «Книга четырех дам» и «Безжалостная красавица». Шартье завершил свой земной путь не позже 1434 года канцлером города Байе и одним из самых прославленных французских поэтов эпохи.

«О люди, как, безумцы, вы безумны!
Что наше здесь, где жгутся наши нивы,
Где губит глад, война иль мор нас чумный?
Своим на свете сделать что могли вы?
Не наше все! И если мы счастливы,
То случаем иль милостью природы.
Судьбы неясны путаные ходы.
Дворец у вас иль кров под камышом,
Равно и рабства ждите и свободы:
Родясь на свет, всяк был ведь голышом![114]

»

Нет, кажется, это слишком прямолинейно для пока неизвестного нам автора противоречивой баллады.

Тогда, может быть, сам герцог Карл Орлеанский? Вот кому жизнь давала достаточно поводов поразмыслить о ее противоречивости и превратностях переменчивой судьбы!

Герцог Карл Орлеанский, граф де Блуа, де Дре, де Куртине, сеньор де Люзарш, де Сабле, де Ла-Фер-ан-Тарденуа, де Ганделен, де Шалон-Сюр-Марн, де Седенн, де Шатильон, де Креси, де Монтаржи, де Эперне родился в 1394 году. Его отец, герцог Людовик Орлеанский, привил сыну вкус к светской жизни, изяществу и хорошим манерам. От матери-итальянки, Валентины Висконти, Карл воспринял страсть к искусствам и литературе. Он был прекрасно образован, начитан и даже в военных походах не расставался с любимыми книгами Петрарки и Боккаччо.

Карл довольно рано взялся за поэтическое творчество, но, как часто бывает, полному раскрытию его дарования способствовали обстоятельства драматические. В 1415 году, когда герцогу Орлеанскому едва сравнялся 21 год, он принял участие в битве при Азенкуре, легендарном сражении Столетней войны, в котором десять тысяч английских лучников и пехотинцев разгромили втрое большую по численности армию тяжеловооруженных французских рыцарей. В этой битве было убито несколько десятков представителей высшей знати Франции, так что Карлу Орлеанскому сравнительно повезло: он был взят в плен и прожил в заключении 25 лет.

Четверть века — огромный срок для человеческой жизни. Карл Орлеанский провел в английском плену всю свою молодость и изрядную часть зрелости. Он был лишен свободы, но содержался в приличных условиях, имел доступ к библиотеке лондонского Тауэра, даже мог принимать гостей, и десятилетия неволи стали для него временем творческого становления и развития. Он размышляет о жизни, пишет о Франции и о любви, вспоминая оставшуюся на родине молодую жену. Известие о ее ранней смерти стало для Карла и ударом, и еще одним печальным источником вдохновения.

«Нельзя печаль облечь в слова —
Мы расстаемся, проводи
Меня безмолвно, впереди
Путь долгий из Блуа.

Конечно, я вернусь поздней,

Но есть ли в радости слова? —
Меня улыбкой встреть своей
У древних стен Блуа»[115].

Он писал по латыни, на французском и на английском, которым после 25 лет заточения владел едва ли не лучше, чем родным языком. Существует историческая легенда, что изучать английскую литературу ему помогала графиня Алиса Саффолк, урожденная Чосер, внучка знаменитого английского поэта Джеффри Чосера, который, как мы помним, в юности тоже успел и поучаствовать в Столетней войне, и побывать в плену — правда, французском. По той же легенде, благородного узника, истинного рыцаря и талантливого поэта связывали с Алисой Саффолк отношения, обыкновенно называемые романтическими. Время не даст нам удостовериться в правдивости этой истории, но стоит принять ее на веру ради трогательной красоты.