Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

Плавает Мальчик с атаманом по ночам на лодке, а Розка на всех кухарничает. Бойкая, дельная оказалась девчонка. Полюбили ее разбойники. При ней не сквернословят, не охальничают, сапожищами в избе не топчут, ходят в белых портяночках.

Как вино пить соберутся, Розка нальет всем по чарке, поднесет каждому своими перстами, а бутыль в шкапчик уберет.

Прибился к разбойникам странный человек. Желтый весь, косенький, маленький такой, и молчит всегда. Те, как вечерять сядут, так и начинают громкими голосами друг перед другом бахвалиться. А он сидит: ножки сжал, руки на коленки положил, и — молчок.

Поднесет ему Розка риса в чашечке, человечек без ложки все рисинки оттуда выберет и чашку потом оближет. Или еще он толстую книгу читал. Книжка ненашенская — не буквы там, а закорючки одни.

Мальчик интересуется:

— Откуда ты, мил человек, и желтый отчего? Не больной ли?

— Си того белега, — отвечает. А что желтый, так там, объяснил, все такие. И — опять молчок.

Привлекают Мальчика закорюки удивительные. Просит он человечка:

— Обучи меня всем твоим знакам и закорючкам.

Мальчик-то учиться любил, да ему негде было. Мы с тобой, юный мой друг, это поменьше любим.

Обрадовался человечек, головкой мелко-мелко закивал. И с тех пор стали они знаки учить. Мальчик потом узнал, что их иероглифами называют. В той стране, которая за рекой простирается, они вместо букв. Но каждый — целое слово означает. Потому их — великое множество. Видишь, юный друг, как нам повезло, что букв в нашем алфавите кот наплакал. А если «ё» не считать, то еще меньше выйдет. Мальчик же учит иероглифы месяц, другой, никак они у него в голове не помещаются.

Даже по ночам снятся. Начертана на белой стенке надпись. Уже и разобрал он ее, но закорючки, как червяки шевелятся. Раз — и уже совсем другое написано.

Ну да заучил он все значки до единого. И книгу прочитал. Называлась она: «Разведение зернобобовых растений в условиях высокогорья». Если не понял названье, ты у мамы спроси. Умная книга. Ее ученый агроном сочинил.

Так незаметно год прошел. Потом другой. Затем, может, и третий. Кто их подсчитывал?

Сидят как-то разбойники под вечер, чай из блюдец дуют, Мальчику на Розку подмигивают: невестушка, мол, у тебя справная. Мальчик Розку как сестренку родную полюбил, но ведь пофорсить-то надо. Не так ли, мой юный друг? Он и говорит: «На кой она мне, сопливая?» Да-а, юный мой друг, поживи-ка с разбойниками — еще не таким выражениям научишься.

Поглядел Мальчик на Розку искоса. Видит — куда сопливая-то Розка подевалась? Стоит уже барышня, и красавица писаная. Глазками поводит лукаво, без обиды.

Заглянул Мальчик в ее глаза ясные и себя там увидел. И Мальчика-то уж нету — сидит за столом красавец-юноша, кудри белые вьются, плечи могучие. Давно Мальчик своего лица не видал: в хибаре той — ни зеркального осколочка, а в реке вода темная — ни дна не разглядишь, ни человеческого образа. Юношей стал, но я все равно его буду называть Мальчиком. Уж по привычке.

А Розка вспыхнула, раскраснелась вся, махнула тряпкой на охальников и к печке побежала. Каша, мол, там у нее пригорела.

И вдруг слышно стало: в лесу псы лают и железо лязгает. Прислушался атаман чутким своим ухом. Потом — как на свечку дунет! Изба в темень погрузилась. И заорал хрипло: «Полундра! Врассыпную!»

Кинулись к дверям разбойники. И Мальчик из домика выбежал. Ищет он Розку, кличет, но вокруг темень непроглядная. Только псы на его голос кинулись. Бежит от них Мальчик туда, где река поблескивает. Ближе они, ближе, вот-вот за пятку его цапнут. Да уж и обрыв. Прыгнул Мальчик в воду и поплыл к другому берегу. А меч он в избушке позабыл.

Плавать-то он хорошо умел, но река широкая и плыть в темноте неизвестно куда. А с берега еще пулемет стрекочет. «Не доплыву», — подумал Мальчик. Лег он на спину, руки раскинул и отдался на волю реки.

Глава 13. Поэт ловит луну

Принесла Мальчика река сама на другой берег. Лежит он на отмели, воду выплевывает, нахлебался все же. Всю изо рта выплюнул, видит — стоит человек на берегу и дурью мается. Хотя и не женщина, а в шелковом халате, на нем птицы и всякие звери вышиты. И в башмачках деревянных. Он из реки нечто сачком вылавливает. Достанет пустой сачок, посмотрит на него пристально, рукой пощупает. И опять воду цедит.

Потом и вовсе бросил сачок наземь. Сам в реку полез, как был — в халате. Горстями воду зачерпывает и на берег выбрасывает. Так заработался, что поскользнулся — и вот уже тонет.

Мальчик снова в речку прыгнул и чудака за шиворот из воды вытащил.

— Ты псих? — спрашивает. Хорошо, что он вместе с иероглифами иноземный язык выучил.

— Нет, не псих. Я — поэт, — ответил незнакомец гордо. — Тот, кто стихи сочиняет.

— Обманываешь, — Мальчик ему говорит, — кто сочиняет, все давно померли.

— Хочешь, докажу?

— Не докажешь.

— Ну вот, слушай. Стих. Только сейчас придумал:

О, юный месяц,
Едва мой сачок
Ты острым краем не порвал.

— Ну и что? — спросил Мальчик.

— Ничего, — отвечает, — стих.

— Так и я могу.

— Попробуй, — предложил поэт.