Золото и сталь

Роли были уже другие, и Анна, бывшая его замарашка-соседка, уже не побежала к нему и не бросилась на шею. Ныне она была хозяйкой – всему, и самому ему, и прекрасный ландрат сам упал к ее ногам, припал губами к шелкам домашнего платья и произнес почтительно и любезно:

– Ваш покорный слуга, мадам, – мадам, ведь по-русски он не знал ни слова, он говорил по-французски, этот почтительный граф, – прибыл подтвердить милости и вольности для лифляндского дворянства, прежде дарованные вашим великим дядей…

Чета фон Бюрен, уронив на стол приборы, следила со своих мест, как взлетает в зенит блуждающая, одинокая, сумасшедшая, окаянная звезда. Застя собою все прочие…

И сама хозяйка – и его хозяйка теперь, и его! – смотрела сверху вниз на неистовую, невозможную, вечно пропащую свою любовь – наконец-то достался…

– Вставай, Гасси, – произнесла она милостиво, с довольством и гордостью, и протянула руку ему – для поцелуя. И как же она всё-таки дрожала, эта надменно протянутая рука…

Бюрен смотрел на счастливую пару – слава богу, ему хотя бы не крикнули в этот раз: «Денься куда-нибудь!» Они с женой почтительно встали со стульев, и только Петер остался сидеть, легкомысленно болтая ногами.

Бюрен смотрел и думал: а ведь и эта пьеса уже однажды была, разве что теперь она сыграна в другой тональности. Так повторяются слова в оперной арии – уже, казалось, всё пропели, но нет, всё опять сначала, с первых слов, «да капо», «с головы», разве что в новом тоне…

1758. Где имение – и где вода

– Попробуйте, Булгаков, это же очень просто. – Князь перелил колоду из ладони в ладонь, как воду – только мелькнули красно-чёрные масти. – Это же так легко – читать стос, каждый стос заточен по-своему, нужно всего лишь понять, как карты в нём ложатся…

Увы, Булгаков был бездарный ученик, он очень хотел, но никак не мог перенять тюремную князеву премудрость. Бедняга поручик тасовал колоду и так, и эдак – и всё никак не чувствовал заветной закономерности.

Лил дождь, и окна гостиной были прикрыты, от ветра и от комарья. Поникшие листья яблонь трепетали за стёклами, побиваемые дождевыми струями. С улицы послышался бубенчик, и уже через минуту внизу, в прихожей, затопотали лакейские сапоги.

– Матушкина ароматница до нас добралась, – равнодушно констатировал князь. – Ступайте, Булгаков, посмотрите – вы же обязаны проверять все наши поступления.

Булгаков, расстроенный, сердито рассыпал колоду по столу.

– Ну отчего, отчего я так бездарен?

– Оттого, что вас любят женщины, а вы желаете – ещё и выигрывать в карты. Или – или.

По коридору в княгинин покой пронесли внушительную коробку. Два слуги-лифляндца аж приседали от тяжести…

– Привет от дерптских фарфоровых фабрик, – усмехнулся князь, – ну же, поручик, пойдёмте посмотрим!

Оба поднялись с кресел и вышли из гостиной вон.

В покоях герцогиня-княгиня вполголоса кричала на двух понурых промокших лифляндцев, на красноречивом земгальском наречии. Раскрытая коробка стояла на полу, содержимое её – монументальная фарфоровая группа, составленная из кавалера, дамы и двух собачек, – водружено была на кофейный столик.

– Что мадам говорит? – шёпотом спросил у князя Булгаков. По регламенту он должен был призвать княгиню ругаться непременно по-русски, но поручик был слишком нежен, чтобы противостоять суровой пожилой даме.

– Носы отбились, – тоже шёпотом перевёл князь, – и юбки лопнули.

Юбки на фарфоровой красавице были – из настоящих кружев и кое-где, и правда, зияли прорехами.

– На замену уйдёт два месяца, – Бинна разглядела гостей на пороге и тактично перешла на немецкий, – передайте хозяину, что за замену он сбросит мне цену вдвое. Или же – не получит ничего.

Лакеи, белокурые топорные детины, синхронно кивнули.

– Поручик, вы желаете осмотреть это жалкое недоразумение? – Княгиня двумя пальчиками приподняла на фарфоровой даме её разорванную юбку. – Правда, завтра я уже отошлю его назад. Сегодня не выйдет – у моих невезучих поставщиков слетела рессора.

Лакеи синхронно кивнули ещё раз, обратив на Булгакова фаянсовые невинные глаза. По коридору простучали каблучки, вбежал принц Карл, из-за спины нежно обнял поручика за талию:

– Булгаков, ты же не занят? Хочу к Дурыкиным, но сам знаешь – без тебя твои орлы меня не выпустят.

Булгаков подозрительно скосил на принца глаза – даже ему, наивному, сцена показалась чересчур уж тщательно разыгранной. Поручик приблизился к кофейному столику, оглядел побитую ароматницу справа и слева, присел на корточки – посмотрел и снизу и вынес вердикт:

– Осмотр завершен. Акт я, конечно, составлять не буду – ради одного-то дня. И я вынужден вас оставить, ваши высокие светлости. – Булгаков церемонно поклонился Бинне, а потом и князю и под руку подхватил весёлого принца. – Едем же, Карлуша!

Каблуки простучали – по коридору, по лесенке, в прихожей ударила дверь. Бинна небрежным жестом отпустила и лакеев:

– Ступайте, придёте завтра. Тогда и рассчитаемся.

И снова – топот по коридору, по лестнице, стук дверей…

– Ну же! – Бинна в нетерпении сложила перед грудью ладони.