Золотой теленок

В книге, подготовленной к публикации дочерью Ильфа, приведена и фотокопия письма Фадеева. Это машинопись на бланке журнала «Красная новь» с правкой и подписью автора[144].

Почему Фадеев использовал бланк официального документа – не сказано. Равным образом, не сообщается, каким образом возможность публикации «Золотого теленка» связана с журналом «Красная новь».

Ответы подсказывает контекст. Фадеев тогда возглавлял «Красную новь». Потому имел право использовать редакционный бланк. Взял его со стола в своем кабинете «ответственного редактора», напечатал сам ответ авторам «Золотого теленка» или попросил машинистку это сделать и внес правку.

Примечательно же, что в соответствующей графе бланка нет исходящего номера документа. Если бы письмо было официальным, его полагалось бы регистрировать. Значит, оно частное.

Ильф и Петров обратились к Фадееву вне связи с «Красной новью». Оно и понятно: соавторы не там собирались печатать роман.

Ильф и Петров планировали, что книгу выпустит «ЗиФ» к завершению публикации в журнале «30 дней», как это было с первым романом дилогии. Даже договор заключили. Но тут началась реорганизация, – нэп в прошлом. Издательство было ликвидировано, подобно многим прочим, и прежние обязательства руководства утратили силу[145].

Пришлось Ильфу и Петрову иначе решать задачу книжного издания. Договаривались с издательством «Федерация».

Оно было задумано как издательство Федерации объединений советских писателей. ЦК ВКП (б) тогда планировал, что конкурирующие литературные группировки начнут совместную деятельность.

С этой целью формировалась и структура коллегиального руководства. Во главе издательства был Совет, куда входили представители организаций-учредителей. Из состава Совета выбиралось Исполнительное бюро – при соблюдении принципа равного представительства. Оно и назначало администраторов, курирующих выпуск продукции.

В состав Исполнительного бюро Совета «Федерации» входил Фадеев, а с ним авторы «Золотого теленка» давно приятельствовали. Он и в «Красную новь» приглашал их работать.

Ильф и Петров в «Красной нови» работать не стали, но приятельские отношения с Фадеевым сохранились. Его и попросили узнать, что мешает издательству выпустить роман, апробированный журнальной публикацией.

В качестве одного из руководителей издательства Фадеев не занимался непосредственно подготовкой книг к публикации. Не его уровень. Соответственно, Ильф и Петров передали давнему приятелю рукопись. Чтобы тот не обращался лишний раз к подчиненным, не привлекал их внимание к проблеме.

Фадеев и рассказал о результатах в письме. Обращение автора к адресатам характерно: «Дорогие товарищи Ильф и Петров!».

Характерен также оборот, предшествующий фадеевской подписи и дате. Вновь акцентировано дружелюбие: «С тов<арищеским> приветом…».

Фадеев, как положено функционеру, был осторожен даже в частной переписке. Он формально солидаризовался с цензорами. Реально же – дистанцировался от них, дважды акцентировав дружелюбие. К товарищам обращался, шутил. Пусть в шутку, но воспроизвел главлитовские аргументы. Если точнее, волинские, что и должны были угадать Ильф и Петров.

Именно Волин запретил выпуск романа, уже апробированного журнальной публикацией. Формально – имел право. На то он и руководитель Главлита, чтобы принимать самостоятельные решения. И ответственность за них.

Но Волин был еще и рапповским функционером. Именно это имели в виду Ильф и Петров, обращаясь к Фадееву.

Главлитовский руководитель не уступил Фадееву, хоть в рапповской иерархии тот был рангом повыше. Не получился компромисс. О чем и сообщил руководитель «Красной нови» авторам «Золотого теленка».

Волин сводил с Ильфом и Петровым счеты. Личные. Унизил его фельетон «Три с минусом».

Обретя в конце июня 1931 года должность главного цензора, Волин, как отмечалось выше, получил возможность ответить авторам фельетона. Цензурный запрет идущей уже шесть месяцев публикации мог бы оказать существенное влияние на писательскую карьеру Ильфа и Петрова.

Да, акция скандальная, дискредитировавшая прежнего главлитовского руководителя. Но Волин не отвечал за решение предшественника, а потому безбоязненно указывал, что оно было ошибочным. Заодно и демонстрировал свое рвение. Совмещал полезное с приятным.

В итоге – новое унижение Волина. Главлитовский запрет Соловьев игнорировал.

С ним Волин свел счеты вскоре. Но роман был уже опубликован – вопреки стараниям «первого ученика» И тот начал очередной скандал, запретив книжное издание в СССР.

Акция тоже отнюдь не бессмысленная. Получалось, что волинский предшественник ошибочно санкционировал заграничные публикации, вот его ошибки и приходится исправлять преемнику. Как говорится, невзирая на лица. Ну а запрет книжного издания вновь ставил под сомнение лояльность Ильфа и Петрова.