Золотой трон (ЛП)

Я пытаюсь сохранить на лице выражение шока, пока иду к нему, но мне трудно сдерживать свои эмоции. В свои семьдесят три года он никогда не был образцом здоровья… но сейчас, сидя у камина, он выглядит таким ужасно хрупким. Он так сильно изменился по сравнению с тем человеком, которого я встретила всего несколько недель назад.

— Я бы встал, чтобы поприветствовать тебя, но… — Он прерывается кашлем.

Я опускаюсь на стул напротив него, не зная, что сказать.

Его взгляд устремляется к двери.

— Чарльз, ты можешь покинуть нас. Если только…

Он снова смотрит на меня.

— Не хотите ли вы чаю? Кофе?

Я качаю головой.

— Тогда это все, Чарльз. Пожалуйста, проследите, чтобы нас не беспокоили.

Дверь захлопывается с решительным щелчком, оставляя нас наедине. В течение минуты единственным звуком в комнате было потрескивание поленьев в камине.

Я грубо прочищаю горло.

— Ты хорошо выглядишь.

Призрак улыбки трогает его губы.

— А ты лгунья.

— Нет, я… — Я замялась. Он знает, что я лгу. Нет смысла продолжать притворяться. — Как ты себя чувствуешь?

— Как немощный старик, если хочешь знать.

Я гримасничаю.

— Не трать на меня свои заботы, Эмилия. Мое здоровье пошатнулось уже давно. Гораздо раньше, чем кто-то решил подмешать в мое шампанское дозу кураре.

— Кураре?

— Это разновидность яда. Обычно смертельный. Мне повезло.

— Твое определение везения нуждается в доработке.

Его губы подрагивают.

— Достаточно верно.

— Все еще нет никаких зацепок о том, кто может быть ответственным за это?

Он качает головой.

— Бейн уверяет меня, что они активно ищут ответы. Но пока что они ничего не нашли.

— Они считают, что есть какая-то связь между человеком, который пытался убить тебя и тем, кто устроил пожар, в котором погибли король Леопольд и королева Эбигейл?

— Я думаю, было бы глупо отвергать такую возможность. — Он снова кашляет — влажный, изматывающий звук, от которого все его тело сотрясается в конвульсиях. Я стараюсь не вздрагивать, ожидая продолжения. — Если это действительно тот же самый человек, я не сомневаюсь, что он нанесет новый удар. Мотивы ясны — уничтожить линию Ланкастеров, раз и навсегда. И я должен сказать… с моим братом в земле, принцем Генри, все еще лежащим в ожоговом отделении, и моим собственным ослабленным состоянием… у них, похоже, тревожный процент успеха.

Меня пробирает озноб.

— Вот почему я позвал тебя сюда, Эмилия. — Его глаза сужаются к моим. — Я говорил с Октавией…

— А, это должно быть хорошо.

— Эмилия. Пожалуйста. Я не настолько наивен, чтобы верить, что вы и моя жена когда-нибудь поладите. Однако я надеюсь, что со временем вы научитесь уважать друг друга. Пусть и с неохотой.

— На твоем месте я бы не стала задерживать дыхание.

— Несмотря на то, что ты можешь подумать, Октавия действует в интересах этой семьи. Она сделает все, чтобы защитить наследие Ланкастеров.

— Неважно, кто будет уничтожен в процессе? — Я покачала головой. — Единственный член этой семьи, о котором она заботится, это она сама. То, что она сделала — со мной, со своими собственными детьми…

Его голос становится резче.

— Что она сделала с тобой?

Я качаю головой, не желая обременять его, когда он находится в таком ослабленном состоянии.

— Конкретика не имеет значения, но это не меняет фактов: она хочет, чтобы меня не было, и нет ничего, чего бы она не сделала для достижения этой цели.

— Это просто бред, Эмилия.

— О, хорошо. — Мои глаза закатились к небу. — Ты убедил меня.

Лайнус вздохнул.

— Она пришла ко мне, потому что беспокоится о тебе.

Я насмехаюсь. Громко.

— Она хотела, чтобы я знал, что ты чувствуешь себя небезопасно с твоей нынешней охраной. Что ты настаивала на создании собственного подразделения охранников. И она не единственная, кто обратил мое внимание на этот вопрос.

— Дай угадаю — Бейн тоже пришел признаться в глубокой любви ко мне? Честно говоря, им стоит создать официальный фан-клуб Эмилии…

— Он был довольно взволнован. — Лайнус сложил руки перед ртом. — Я никогда не видел его в таком состоянии за все годы, что я его знаю.

— Я склонна оказывать такой эффект на женоненавистнических, жаждущих власти засранцев.

Он грубо рассмеялся.

— Полагаю, ты тоже считаешь это абсурдной идеей? — спрашиваю я, горькая нить вплетается в мои слова. — Мою гвардию принцессы?

— Напротив. Я полностью ее поддерживаю.

Мои брови поднимаются.

— Правда?

— Да. — Его зеленые глаза искрятся в улыбке. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности в этом дворце, Эмилия. Я слышал о протестующих за воротами вчера. И я знаю, что моя коронация прошла не совсем так, как планировалось…

Раздалось фырканье.

— Можно и так сказать.

— Я знаю, что меры безопасности должны казаться тебе чрезмерными. Что ты была… заперта, мягко говоря. Но я не хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь как заключенная. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя так, как будто… ну, как будто это твой дом.

Дом?

Я почти смеюсь.