Золушки из трактира на площади

В дверь постучали. Матушка осознала стук не сразу, а через какое-то время, когда он стал оглушительным. Подруги не возвращались. Видимо, обе заблудились в коридорах дома Гильдии прачек.

Покачиваясь и хватаясь за мебель, Бруни добралась до двери и отодвинула засов. Ей даже в голову не пришло спросить — кто там?

— Батюшки, — сказала фигура в плаще с капюшоном, голос из-под которого звучал глуховато. — Матушка Бруни, ты ли это?

Бруни неторопливо оглядела себя. Если честно, в ответе она сомневалась.

Из темного коридора наконец-то послышались голоса. Мощное контральто Мипидо распевало один из гимнов, повествующий о несчастной любви Богини, преданной Аркаешем. Звук, разносимый узкими коридорами по всему зданию, походил на вой ураганного ветра в драконьей утробе.

— Пресвятые тапочки! — пробормотал гость, невольно пятясь назад.

Туча Клози с лицом ярко-зеленого цвета и красными, торчащими во все стороны волосами, выступила на порог кухни из темноты, ища заветную стопку глазами, отчего они свирепо вращались в орбитах глазниц.

— А… — нерешительно произнес пришелец и вдруг подпрыгнув, завопил: — А-а-а-а! Изыди, лукавый, я тебе еще не проигрывал и денег не должен!

Капюшон слетел с его головы, и Бруни с изумлением опознала в вопящем Короля Шутов и Повелителя Смеха, Господина Шуток и Хозяина толп — шута Его Величества короля Редьярда Третьего, благородного Андрония Рю Дюмемнона!

— Любимый? — вопросила Ванилла. — Это ты?

— Я-то — это я, мать твою! — перестав орать, с чуйством ответил Дрюня. Зубы его еще постукивали друг о друга. — А вот это — кто?

Ванилла перевела осоловевший взгляд на Тучу и уточнила:

— Эта фея? Клозильда Мипидо, глава Гильдии прачек! Почтенная матрона, которой завтра выпала честь изображать Пресветлую на полотне истинного мастера!

Шут сглотнул и отважился шагнуть в дом. Запер за собой дверь, прошел к столу, стараясь не смотреть на ‘фею’, налил себе настойки в чью-то стопку и залпом выпил. Потом еще одну. И еще.

— Фух! — сказал он, наконец. — Представляю, какая это будет шедевра! Простите, досточтимая Клозильда, я вас не узнал! А что с вашим, э-э-э, лучезарным обликом?

— Ой… — засмущалась Клози.

Ванилла усадила ее на стул. Среди собутыльниц она, как ни странно, крепче остальных держалась на ногах. Подойдя к мужу, Старшая Королевская Булочница одарила его страстным поцелуем. То ли он был слишком силен, то ли количество алкогольных паров, перекочевавших к любимому, оказалось велико, но когда она выпустила шута из объятий, тот улыбался, будто блаженный.

— Мы сделали маску для лица из порубленного укропа и огурцов, — пояснила Ванилла, за руку подводя Дрюню к столу и сажая рядом с собой, — а для волос — из красной глины с хной — чтобы блеска побольше было!

Клозильда достала еще одну стопку и подбросила на опустевшие тарелки сыра и колбасы. Разлила настойку и поинтересовалась:

— А что вы здесь делаете, досточтимый Дрюня?

— Скучаю по молодой женушке, — признался шут, цопнув пару кусков сыра и ломоть хлеба. — Я вернулся в свои покои, где она должна была ждать меня, сгорая от желания, но обнаружил лишь сгоревшую свечу и ночную рубашку любимой, уже успевшую остыть! И тогда я, как истинный рыцарь, отправился навстречу судьбе! — он покосился на Клози и неодобрительно добавил: — А встретил вас!

— Сладкий мой! — простонала Ванилла, привлекая его к себе на груди, как на диванные подушки. — Ты — настоящий мужик!

— По дороге я наткнулся на патрульных, один из которых любезно сообщил мне, где я могу найти жену, — пояснил Дрюня, устраиваясь на ‘подушках’ с комфортом. — Но мои прекрасные дамы, какова причина пиршества?

— Шедевра! — вскричала Клозильда.

— Хорошая компания! — вторила ей Ванилла.

— Несправедливость… — прошептала Бруни.

— Жил-был художник один,

В лесу дремучем ходил.

Дружбу с троллем водил,

Хотя тот и пил, как свин! — неожиданно звонко затянул шут на известный мотив.

— Хоп-хоу, пей, не жалей! — тут же подключились Клозильда и Ванилла.

— Художник троллю твердил

Красив и силен ты, мой друг,

А мех твой блестящ и упруг!

И на портрет — уговорил!

— Хоп-хоу, пей, не жалей! — с восторгом подпевал ‘хор’.

— Пять дней он его рисовал

Лучших красок совсем не жалел

А как тролль от внимания млел!..

На шестой портрет показал!

— Хоп-хоу, пей, не жалей!

— Тролль был сильно на друга сердит!

Ведь искусство не терпит лжи!

И художник в могилке лежит!

Над которой шедевра висит!

— Хоп-хоу, пей, не жалей!

Последние слова заглушил деликатный стук в дверь. Судя по всему, стучали сапогами, подкованными железом.

— Э? — изумилась Клозильда и попыталась встать, намереваясь пойти и открыть дверь.

— Сидите, матрона, умоляю! — вскочил Дрюня. — Не стоит шокировать людей, еще Индари знает что подумают о вашем жилище! Я сам открою!

За дверью обнаружился Йен Макхоллен в сопровождении патрульных. Окинув теплую компанию не менее теплым взглядом и задержавшись на мгновение на лице хозяйки дома, он укоризненно качнул лобастой головой.

— Господа мои хорошие, вы на часы гляньте? — попросил он. — Людям спать надобно, а вы песни орете, будто коты мартовские! А ну-ка, давайте расходится по домам!