Золушки из трактира на площади

— Мы с Дикраем съели бы по куску мяса с брусникой, — садясь за стол и посмеиваясь, сказал тот, — с кровью, если помнишь. А благородные господа пускай сами выбирают, чего желают откушать.

Благородные господа, переглянувшись, в один голос заказали жаркое из свинины, запах которого, попадая из кухни в зал, вызывал обильное слюноотделение.

Приняв заказ и поставив на стол кружки с морсом и тарелку с мерзавчиками для оборотней и сухариками с чесноком — для людей, Матушка занялась приготовлением мяса. Ей очень помог Весь, щеголяющий рваным, правда, уже переставшим кровоточить, ухом. Он сам выбрал куски мяса, сыпанул на них чуток крупной соли и отдал Бруни для жарки на большой сковороде.

— А брусники-то у нас и нет! — спохватилась Матушка. — Кончилась давеча! Что же делать?

— Жди! — приказал оборотень, будто был на кухне главным, и скрылся в заднюю дверь.

Он вернулся минут через двадцать, осторожно неся пучок невзрачной, подмерзшей травы.

— Вот! — мальчишка сполоснул ее в воде, положил на тарелку и протянул Матушке. — Понюхай, что чувствуешь?

Трава пахла чем-то замшелым, то ли древесной корой, то ли мхом на ней.

Бруни чихнула.

— Что это?

— Ассолябия, или, как люди говорят, собачья трава.

— Та, которую больные собаки едят, чтобы выздороветь? — уточнила Матушка.

— Именно! — обрадовался Весь. — Она не только для здоровья нам полезна, но и от запаха ее мы, — он запнулся, подыскивая слово, — балдеем!

Отделив пару травинок, он отправил их в рот и блаженно зажмурился.

— Балдеет он, — заходя в кухню, заворчала Ровенна и сунула оборотню в руки поднос с грязной посудой. — Иди, налей господам морса — видать, понравился. Еще желают! Таким манером к нам скоро вся королевская гвардия заявится, а зал-то у нас малюсенький, не развернешься!

Бруни внимательно посмотрела на служанку. Совсем недавно подобные мечтательные нотки мелькали в ее собственных мыслях о новом трактире. Нешто всерьез заняться поиском подходящего помещения? ‘Коли детей нет, а на сердце пожар, — сказала однажды Хлоя, — только работа может спасти от шага в пропасть. Тяжелая работа до дрожи в ногах, до пустоты в мыслях… Время проходит в хлопотах, и однажды ты вновь видишь солнце!’ Ох, как не помешал бы сейчас матушкин голос!

На поданное блюдо оба оборотня посмотрели с изумлением. Немалые куски мяса, положенные на листья салата, были украшены косицами из травинок, чей аромат, смешиваясь с запахом говядины, заставил ноздри гостей трепетать в предвкушении.

— Впервые вижу в заведении человека блюдо, приготовленное специально для нас! — Дикрай принял тарелку, испытующе взглянул на Матушку и едва заметно склонил голову — поблагодарил.

Она почувствовала себя польщенной, хотя встреть такого на улице, обходила бы стороной, не задумываясь, уж очень он походил на разбойника с большой дороги!

После закрытия трактира, Бруни выставила на стол бумагу, чернильницу и перья, и, посадив Веся рядом, устроила допрос с пристрастием на тему: ‘Что оборотни предпочитают в человеческой кухне и почему?’ и ‘Каковы семейные рецепты блюд, которые ты помнишь?’

Мальчишка, уставший за день, ворчал, ругался, отчаянно зевал и пытался уложить голову прямо на ее записи, но Матушка была непреклонна и отпустила его только тогда, когда он стал путаться в показаниях, т. е. повторять уже сказанное по третьему разу. Затем она выписала на отдельный лист названия указанных Весем продуктов и приправ, и тоже пошла спать с чувством глубокого удовлетворения, надеясь, что насыщенный день отгонит печальные мысли. Так и случилось.

Со времени отъезда Кая истек месяц. Шкатулка молчала, и Бруни подозревала, что она больше не пришлет весточку от любимого…

Тайна Григо Турмалина не желала быть раскрытой: Матушку все время что-то останавливало от разговора с Ваниллой — похоже, единственной, кто был в курсе происходящего. Слухи, возникшие из-за обрушения крыши его дома, постепенно сошли на нет.

У Старшей Королевской Булочницы и ее супруга вошло в привычку ежедневно ужинать в трактире, однако оставаться на ночлег не получалось, поскольку охоты оборотней прекратились, и Весь снова спал в своей кровати. Матушка понятия не имела, как чувствует себя Торхаш по вечерам будних дней, — он почти не появлялся, — но мальчишка приходил домой измотанным донельзя. Учителя гоняли кадетов и в хвост, и в гриву, а объем домашних заданий каждый раз приводил в ужас. Она отправляла парнишку готовить уроки и спать, однако тот сначала помогал ей на кухне, в зале и по дому, одновременно уча что-нибудь наизусть, и только затем поднимался наверх выполнять письменные задания. Похоже, он чувствовал себя в ответе за Бруни и стремился снять с ее хрупких плеч часть нагрузки, которую она несла. Матушка догадывалась, что не все складывается у него просто в отношениях со сверстниками, хотя он больше не заявлялся с разодранными ушами, с каждым днем становясь сильнее, ловчее и на собственной шкуре проверяя то, чему учил его полковник — упреждать действия противника.