Зоопарк на краю света

Кучер судорожно сжал рукоять револьвер; его руки тряслись. В этом черном дуле таилась смертельная угроза. Разбойники, не ожидавшие, что старина Би окажется вооружен, встали как вкопанные. Старина Би приказал им отойти, и трое сообщников попятились задом. Но в этот миг их главарь вдруг выбросил вперед руку, и кучеру в глотку вонзилась серебристая молния.

Оцепенев, старина Би инстинктивно попытался нажать на спусковой крючок. Но он совсем не умел обращаться с оружием и не знал, что сначала нужно снять револьвер с предохранителя. Разбойники пригнулись, но выстрел так и не прозвучал, и они, осклабясь, снова обступили свою жертву. Преподобный разглядел между ними старину Би: из его горла торчал кинжал, он хватал ртом воздух и мокрыми от слез глазами смотрел в сторону бугра.

У преподобного сжалось сердце: он понял. Понял, что старина Би ищет его взглядом, просит его о чем-то важном. Но не успел преподобный разгадать мысли раненого, как старина Би внезапно напрягся, слабо захрипел и повалился в степную траву. Ноги его содрогнулись в конвульсиях.

Остальные кучера давно кинулись врассыпную, но разве могли они спастись от всадников бегством на этой необъятной равнине! Их быстро нагнали и убили одного за другим. Степь огласили вопли, трава заалела, а ветер разнес по округе густой запах крови.

Главарь не участвовал в погоне. Он присел рядом с трупом старины Би, взял в руки «Смит-Вессон», покрутил его, любуясь, довольно кивнул и сунул револьвер в карман штанов.

Преподобный ждал, что после этого разбойник уйдет, однако тот повернул голову и посмотрел на бугор. Оказывается, от его острых, как у хищной птицы, глаз не укрылся предсмертный взгляд старины Би, и он легко догадался, где прячется миссионер.

Главарь выпрямился и с кривой усмешкой направился к бугру. Преподобный окаменел, от страха не соображая, что делать. Когда расстояние между ними сократилось, преподобный увидел лицо бандита – усатое, с бородой, лицо человека, видавшего виды, свирепое и перекошенное: над правым глазом недоставало брови, отчего казалось, будто кто-то соединил вместе портреты двух разных людей.

Шел он словно не по-человечески: сгорбившись, согнув ноги, на носках, точь-в-точь как степной волк-одиночка. Чем ближе он подбирался, тем кровожаднее становился его оскал, как будто мысль о предстоящих зверствах доставляла ему удовольствие.

Когда главарь был уже совсем рядом, преподобный Кэрроуэй стиснул крест и невольно попятился. Это была не попытка к бегству, а лишь естественная реакция того, чья жизнь повисла на волоске.

Вот только отступать ему было некуда. Преподобный неосторожно поскользнулся, покатился кубарем вниз по молодой траве и с шумом бултыхнулся со склона в «море».

В мгновение ока его окружила мутная вода со зловонной тиной. Преподобный Кэрроуэй закрыл глаза и рот и попробовал мысленно помолиться, но паника взяла свое – он непроизвольно забил руками и ногами, уши и нос наполнила гнилая жидкость, стало мучительно больно. Это был ад – а может, даже хуже ада.

«Море» было не широким, но глубоким. После секундного сопротивления преподобный Кэрроуэй снова пошел ко дну. Он скоро узнал, что вся грязь осталась на поверхности, на глубине пруд был чище. Преподобный распахнул глаза. Оказалось, он мог, хоть и с трудом, видеть под водой; ему почудилось, что он попал в мертвенно-безмолвный аквариум. К своему ужасу, он обнаружил, что в клубах водорослей у стенки пруда завяз белесый человеческий скелет – прошлая жертва «моря». Нижняя челюсть скелета отвисла, на ребрах покачивались тряпичные лоскутья неопределенного цвета. Барахтаясь, преподобный Кэрроуэй взбаламутил воду, и скелет медленно заколыхался среди водорослей, словно мертвец не желал мириться с собственной гибелью.

Преподобный Кэрроуэй отчаянно пытался совладать и со своим телом, и со своим страхом, чтобы не всплыть наверх. Он знал, что его поджидают на берегу, и как только он вынырнет, его убьют. Все, что ему оставалось – как можно дольше прятаться в мертвой зеленой воде, надеясь, что у разбойников лопнет терпение и они разбредутся.

Прошло больше минуты; легкие обжигало болью, от недостатка кислорода в глазах начало темнеть. Чтобы еще хоть немного продержаться, преподобный Кэрроуэй ухватился за шейные позвонки скелета, но не рассчитал силы и нечаянно выдернул весь остов из плена водорослей. Скелет раскинул руки и повалился прямо на преподобного. От неожиданности тот потерял контроль над собой, разжал зубы, изо рта побежали пузырьки, тухлая вода вперемежку с илом и тиной проникла внутрь. Преподобному показалось, что перед ним вдруг разлился чистый, священный свет, зовущий его к Господу.

Но свет сиял недолго; преподобный Кэрроуэй всплыл помимо воли на поверхность, вырвался из грязной воды, снова очутился на воздухе. Не в силах противиться искушению, он жадно задышал, его решимость погрузиться на дно улетучилась. Будь рядом хоть один разбойник, преподобному пришел бы конец.