Зорге. Под знаком сакуры

Лицо у полковника было мрачным. Он подошел к зеркалу, помял пальцами щеки, разгладил складки, собравшиеся под подбородком, — собственная физиономия ему не нравилась. Но лицо его станет еще мрачнее поздним вечером, когда он получит сообщение от операторов радиопеленгующих машин.

Веселая пирушка на шхуне продолжалась, Зорге умел организовывать такие мероприятия, как никто, продумывал все до мелочей.

Солнце из желтого, медового превратилось в красное, словно бы в него натекла чья-то кровь, покраснела и вода, заискрилась рубиновыми брызгами, потяжелела.

Генерал Окаи на свежем воздухе расслабился, опьянел, не обнаружив в кармане платка, он пальцами протирал стекла очков и говорил, говорил… Зорге, независимо от того, в каком углу шхуны находился, слышал каждое слово, произнесенное генералом.

— Мы готовимся к войне, — вещал генерал Окаи, — и не надо иметь мозги Наполеона, чтобы понять, против кого двинутся войска божественного микадо. Но нам надо очень хорошо подготовиться. Нельзя допускать, чтобы повторились Хасан или Халхин-Гол. Мы не допустим этого. Мои танки сомнут танки русских, как пустые спичечные коробки…

— А как Берлин? Берлин поддержит вас, генерал? — выжидательно сощурившись, поинтересовалась Агнес Смидли.

— Гм, Берлин. Берлин, мадам, спит и видит, как бы поскорее проехаться на танках по московским улицам. Еще немного, и генеральный штаб германской армии закончит разрабатывать план нападения на СССР… Понятно?

Агнес не сдержалась, пристукнула высокими каблуками своих изящных туфель.

— Так точно, мой генерал! Все понятно. Выходит, русским полный капут?

— Капут, — подтвердил генерал Окаи.

А в трех метрах от Окаи, всего в трех метрах, продолжал передавать длинный текст в русский город Владивосток Клаузен. В тексте шла речь о японских вооруженных силах, о количестве пехотных дивизий, что уже сосредоточились на границе с Россией, о дивизиях, которые были готовы к переброске, о танках генерала Окаи, о морских силах микадо. Пот частой моросью капал со лба Макса, он небрежно смахивал его свободной от ключа рукой и продолжал отстукивать текст дальше. В этой чертовой душегубке не было ни одного отверстия, Макс был запечатан в крохотном помещении, как в консервной банке.

Дырявить стенку было нельзя — звук ключа Морзе могли услышать люди, толпившиеся на палубе. Из двух бед надо было выбрать одну, меньшую — духоту и противный липкий пот, который лил и лил, падал на бумаги…

Хоть и оборудовал он эту консервную банку по всем правилам потайных схоронок, а иногда до него доносились голоса, Максу казалось, что он различает в хоре голос Рихарда, но это усталому радисту только казалось — он пребывал в плотной глухоте.

— Ты очень неплохо все это устроил, — сказала Агнес Смидли Рихарду, взяла его под руку. — Знаешь, — произнесла она с придыханием и неожиданно умолкла, словно бы нужные слова случайно раздавила своими крепкими чистыми зубами.

— Не знаю, — Рихард отрицательно покачал головой.

— Я скучала по тебе.

— Я тоже, — сказал Рихард.

— А зачем тебе понадобился этот набитый дурак в золотых очках? — Агнес повела головой в сторону болтливого японского генерала.

— Не такой уж он и дурак, как тебе кажется. Окаи — неплохой источник информации, а это для меня главное.

— Ох, ох, ох, какие шпионские страсти! — Агнес насмешливо сощурилась и переключилась на другую тему. — А ты молодец, неплохо выглядишь.

— Стараюсь сохраняться, — Зорге также взял насмешливый тон, — каждую ночь обкладываюсь льдом и сплю в середине айсберга до утра. Просыпаюсь помолодевшим на пару лет. Скоро дотяну до младенческого возраста, на том и остановлюсь.

— Младенцем ты, Зорге, уже никогда не станешь.

— Ты тоже неплохо выглядишь, Агнес.

— Также стараюсь.

Находящийся неподалеку Макс Клаузен начал передавать в «Висбаден» материал о том, насколько Япония обеспечена нефтью. Ведь для того, чтобы вести войну, надо много нефти, ее нужно переработать в бензин, в масло для моторов, в солярку. Сама Япония добывает нефти немного, в основном на окраине страны, на севере Сахалина — примерно четыреста тысяч тонн или что-то около этого, но добыча эта покрывает лишь шесть процентов того, что Японии необходимо.

Ввозит же Япония нефть из Штатов, из Нидерландской Индии и… из Советского Союза, на который так упрямо точит зубы.

Если не будет основательных запасов нефти, то ни один боевой самолет не взлетит в воздух, ни один корабль не выйдет в море, ни один танк не поползет на чужие окопы. Без нефти вся техника замрет, и победы японским генералам не видать, как собственной ягодицы — если только в зеркало.