Зорге. Под знаком сакуры

Помог Советский Союз. В Москве собрался гигантский митинг — сто двадцать тысяч человек, — на котором как призыв прогрохотало короткое жесткое слово: «Но пассаран!»

В числе первых, кто попросился в Испанию, был человек, которого в Четвертом управлении РККА уважительно и нежно звали Стариком — комкор Ян Берзин, в ту пору уже заместитель командующего Особой Дальневосточной армией. Впрочем, комдивские, комкорские, командармские и прочие полузвания-полудолжности доживали свои последние дни — на смену им приходили звания генеральские…

Как всегда было в русской армии.

Вернулся Берзин в Москву из Испании на старое свое место, в Четвертое управление РККА, начальником. А в Испанию отправился другой Старик, также полюбившийся военным разведчикам — Семен Петрович Урицкий.

Премьер-министром вместо принца Коноэ стал барон Киициро Хиранума. Известно было, что самыми близкими друзьями барона являются два самых крикливых японских генерала, готовых даже родную матушку превратить в котлеты, лишь бы разжечь костерок и приготовить на нем любимое блюдо — Араки и Мадзаки.

Гигантский город Токио вскоре начало лихорадочно трясти. К Рихарду примчался нетерпеливый Бранко Вукелич.

— Надо срочно передать в Центр, что на границе Советского Союза планируется мощнейшая провокация, японская сторона готовится к тяжелым боям. Здешние генералы только и ждут этой войны: едва дадут старт, как они понесутся, будто муравьи на салазках… Вот только куда, спрашивается?

— В преисподнюю, — мрачно произнес Зорге.

Никаких сообщений в Центр он пока не передавал: обстановка складывалась настолько прозрачная, что и без сообщений все хорошо было видно, никакой бинокль не нужен, только вот и с биноклем, и без бинокля трудно было разобрать одно: настоящая война затевается или так себе, провокация. При провокациях в ход вступают одни силы, при войне другие, и деньги сжигаются другие. Разница есть.

Зорге ждал.

Наступил месяц май. Комариный невероятно. Пронзительная звень «рыбьей закуски», сытно кормившей жирных гольянов реки Халхин-Гол, сделалась такой сильной, что люди от нее просто глохли. Комары до смерти загрызали собак. Люди пробовали спасаться от них керосином, дегтем, отработанной смазкой от танков, мазались густо — не помогало: комары деготь с керосином полюбили больше, чем токийские детишки мороженое.

Состоялось тайное заседание кабинета Хиранумы, где барон принял решение, которое назвал окончательным: пора большого хлипкого слона ударить кувалдой по гениталиям и посмотреть, что после этого слон скажет и что сделает. Произошло это в середине мая 1939 года.

Слон даже яриться не стал, двинул вначале одной ногой, потом другой, и незадачливых вояк вместе с выбитыми зубами широко разбросало по склонам окрестных сопок. И хотя речка Халхин-Гол принадлежала не Советскому Союзу, а Монголии, Россия, согласно договору, обещала защищать соседнюю страну. Результаты для японцев были плачевны — выбитых зубов оказалось больше, чем планировалось, в несколько раз больше, некоторые исследователи тех событий, люди опытные, до сих пор не могут сосчитать, сколько же их было выбито, вот ведь как. Две волны захватчиков оказались напрочь перемолоты с воздухом и халхин-гольской водой… Что будет дальше, кто скажет?

Все это время Зорге находился в Токио, никуда не выезжал, нельзя было, а вот Вукелич добился для агентства «Гавас» аккредитации прямо при штабе Квантунской армии, и информацию присылал Рихарду прямо с поля боя. Бранко был большой молодец, умудрялся разглядеть то, чего нельзя было увидеть отсюда, из Токио.

Получив два раза по физиономии, и здорово получив, японские вояки не думали успокаиваться, они начали готовиться к «третьему решающему». Особой изобретательностью они не отличались, побряцать оружием они решили опять на реке Халхин-Гол, уж очень им нравился изогнутый рельеф реки, причудливые изгибы заросших жесткой травой берегов, призывный плеск рыбы в заводях.

Бранко недаром завел речь о «плеске рыбы в заводях» — понятно стало, где пройдут новые схватки и какая именно военная техника примет в них участие. Техника эта была хорошо известна в Москве. По прошлым боям.

А Зорге, сидя в Токио, собрал уже побочные, хорошо проверенные данные, возможностей для этого у него было много, больше, чем у других.

Он уже знал точно, что японцы сосредоточили у Халхин-Гола, на так называемой «третьей линии», 75-тысячную армию под командованием генерала Риппо, пятьсот с лишним орудий, около двухсот танков, три с половиной сотни боевых самолетов. В победе своей подданные микадо не сомневались, были уверены твердо, что свое они возьмут, отыграются за все просаженные вчистую раунды, тем более что им, как доложила разведка, на этот раз противостоят лишь слабенькие советские части, переведенные сюда из тыла, да монгольская пехота, привыкшая прятаться за чужими спинами и вести окопные бои.

Надо ударить так, чтобы смешались вместе русские и монгольские кости, чтобы в будущем историки вряд ли смогли разобрать, кому какая костяшка принадлежит. Противника обязательно надо перемолоть в муку. Сусликам на корм.