Зов Ктулху

Тлетворное влияние пренебрежения метрическим стихосложением на молодое поколение поэтов не поддается никакому измерению. Эти новоиспеченные служители муз, еще не набравшиеся достаточно опыта, чтобы отличать свою собственную безыскусную непродуманность от взлелеянной чудовищности просвещенного, но радикального стихотворца, начинают с недоверием относиться к традиционной критике и считать, что для их собственного развития не требуются навыки ни в грамматике, ни в риторике, ни в использовании метра. В итоге мы получаем результат, в данном случае единственный из всех возможных – плеяду противных, упрямых и крикливых сочинителей то ли прозы, то ли стихов, которые мечутся между двумя этими литературными жанрами, вбирая в себя пороки и того и другого и напрочь забывая о присущих каждому из них добродетелях.

С другой стороны, когда за идеальную естественность доведенного до совершенства метра кто-то удостаивается заслуженной награды, тотчас должна неизбежно следовать благотворная реакция, осуждающая царящий ныне хаос, чтобы немногочисленные оставшиеся еще поборники консерватизма и хорошего вкуса могли по праву сохранить в душе последнюю, неувядающую надежду разобрать в хоре современных лир величавую героику Поупа, величественный белый стих Томсона, лаконичный восьмисложный стих Свифта, звучные катрены Грея, равно как и убедительные анапесты Шеридана и Мура.

Условная рифма [48]

Sed ubi plura nitent in carmine, non ego paucis Offendar maclis.

Гораций[49]

Тенденции в поэзии нынешнего и минувшего веков разделились в прелюбопытной манере. Одна крикливая и в полный голос заявляющая о себе когорта стихотворцев, поддавшись порочному влиянию загнивающей общей культуры, в погоне за сенсацией в виде новизны, видимо, отказалась от любых правил и устоев не только просодии, но и разума; в то время как другая, принадлежащая к более умеренной школе и вставшая на путь более логичной эволюции от поэзии георгианского периода, требует неукоснительного соблюдения рифмы и метра, неизвестного даже самым изысканным мастерам эпохи Поупа.

В результате здравомыслящий современный последователь девяти муз, по праву оставляющий без внимания несуразные вопли радикалов, сталкивается с весьма суровым выбором техники написания. Как ему поступить: сохранить свободу несовершенства и «условные» рифмы, которыми услаждали слух его предшественники, или же взять на вооружение новые идеалы совершенства, возникшие в последние сто лет? В вопросе стихотворчества автор настоящей статьи откровенно придерживается старых позиций. Даже на заре своих усилий, впоследствии заслуживших публикации, он никогда не решался рифмовать toss’d и coast, come и Rome или home и gloom, тем самым заявляя о своей поддержке поэтов старой школы, служивших ему примером, однако здравая современная критика со стороны мистера Рейнхарта Клейнера и ряда других, в обязательном порядке требующая к себе уважения, сподвигла его для общего блага еще раз поднять этот вопрос, в первую очередь чтобы представить собственные аргументы и как-то оправдать свою приверженность стилю двухсотлетней давности.

Первые попытки применения в английской литературе рифм включали в себя использование слов, которые настолько плохо согласовывались друг с другом, что в действительности их скорее следовало бы назвать не столько рифмами, сколько созвучиями. Так в древней балладе «Чеви-Чейз» автор рифмует King и within, в то время как в родственной ей «Битве при Оттерберне» мы наблюдаем, как long рифмуется с down, ground с Agurstonne, а name с again. В балладе «Сэр Патрик Спенс» morn рифмуется со storm, а deep с feet. Но все эти погрешности явно были результатом не творческого небрежения, а лишь плебейского невежества, потому как в том, что старинные баллады представляли собой творение менестрелей из крестьянской среды, нет никаких сомнений. У Чосера, бывшего придворным поэтом, условная рифма обнаруживается лишь изредка, а это позволяет предположить, что изначальным идеалом английского стихотворчества был звук, зарифмованный до совершенства.