Зов Ктулху

Условные рифмы использует Спенсер, предлагая в одном из характерных для него стансов три явственно отличимых друг от друга звука – Lord, ador’d и word, – полагая, что они рифмуются; но поскольку о его произношении нам почти ничего не известно, мы можем по праву предположить, что для слуха его современников эти звуки не обладали такими уж заметными отличиями. Примерно так же, как Спенсер, несовершенные рифмы использовал и Бен Джонсон, умеренно и лишь изредка, что вполне можно отнести на счет хаоса в произношении. Лучшие поэты эпохи английской Реставрации тоже старались обходиться без условных рифм: Коули, Уоллер, Марвелл и многие другие в этом отношении всегда придерживались самых традиционных позиций. Так что, когда Сэмюэл Батлер внезапно заявил о себе бессмертным «Гудибрасом», комичная фамильярность дикции которого представляет собой не что иное, как гротеск, превосходимый разве что разумной разнузданностью его рифм, мир оказался к этому не готов. Всем известные двойные рифмы Батлера неизбежно носят вынужденный и приблизительный характер; что же касается его обычных, одиночных рифм, то и к ним он, похоже, питает ничуть не больше уважения. Vow’d и would, talisman и slain, restores и devours – вот несколько такого рода образчиков, выбранных наугад. Сразу за Батлером идет Джон Олдхэм, сатирик, своей мощью и блеском добившийся всеобщих похвал, небрежение которого в плане как рифмы, так и метра было совершенно забыто на фоне великолепия его острых нападок. Олдхэм практически не признавал требований слуха и пользовался такими варварскими рифмами, как heads и besides, devise и this, again и sin, tool и foul, end и design’d, а также prays и cause.

Славный Драйден, так много сделавший для очистки и облагораживания английского стиха, для рифм сделал гораздо меньше, чем для размера. Не достигнув ни в чем такого сумасбродства, как его друг Олдхэм, он все же своей огромной властью распространил официальное одобрение на рифмы, которые доктор Джонсон называет «открытыми для порицания». Вместе с тем стоит обратить внимание на одно огромное отличие Драйдена от его вольнодумных предшественников. Он настолько улучшил метрический ритм, что последние слоги в его героических строках выделялись какой-то особой возвышенностью, демонстративно подчеркивая любое подобие звуков, какое только возможно. Изначально придавая звукам некоторое подобие, потом он его усиливал, идеально располагая звуки в соответствующих строках, где каждый из них сверкал новыми гранями.

Останавливаться на наведении риторического лоска в век, наступивший сразу после Драйдена, нет никакой нужды. Что касается английской поэзии, то в ней миром стал Поуп, а Поуп – миром. Драйден основал новую поэтическую школу, но развитие его искусства и доведение его до высшей степени совершенства легло на плечи болезненного паренька, который, не достигнув даже двенадцатилетнего возраста, упросил взять его в кофейню Уилла, чтобы лично лицезреть этого человека, тогда уже пожилого, ставшего для него идолом и примером. Тонко настроившись на уловимую далеко не для всех гармонию стихотворчества, Александр Поуп вознес английскую просодию до самых вершин и до сих пор этими вершинами единолично властвует. Но этот человек, каким бы изысканным мастером стиха он ни был, не выказывал недовольства несовершенством рифм при условии соблюдения безупречного размера. Хотя большинство его условных рифм попросту представляют собой вариации, порождаемые широким диапазоном каждого гласного звука и самой его природы, в одном случае он достаточно далеко отходит от строгого совершенства, рифмуя слова vice и destroys. Но разве за это на него обижаются? Неизменно стремительная смена утонченного метрического импульса скрывает и предает забвению все остальное.

Любой аргумент, выдвигаемый в защиту английского белого стиха или же испанской поэзии, базирующейся на ассонансе, можно еще в большей степени использовать в отношении условной рифмы. Метр представляет собой подлинную сущность поэтической техники, и когда два весьма похожих звука располагаются друг за другом, связанные определенными метрическими отношениями, обычное и не слишком придирчивое ухо, в некоторой степени пытаясь определить соответствующие доминантные гласные, не может уловить изъян. Использование рифмовки долгих гласных с краткими было общей чертой всех поэтов георгианской эпохи, но при надлежащем прочтении стихотворения это не обращало на себя особого внимания на фоне общего хода поэтического повествования. В качестве примера можно привести такие строки Поупа:

But thinks, admitted to that equal SKY,
His faithful dog shall bear him COMPANY[50].