Зов Ктулху

Ее душа была вся в веснушках,
совсем как почтенная лысина
страдающего желтухой банкира-жида,
и черты лица ее ясного
морщились так, будто
кожа на теле белесой змеи;
она думала, что похожа на Мону Лизу,
но думать порой вообще глупо[58].

Замечу, что не менее глупо воспринимать хронически свободных «поэтов» в качестве серьезных светил нынешнего литературного небосклона!

Презренная пастораль [59]

Среди множества весьма непростых тенденций, наблюдаемых ныне в поэзии – или же в той сфере деятельности человеческого разума, которая в наш век таковой считается, – можно назвать решительное, но при этом совершенно несправедливое пренебрежение старой доброй пасторалью, которую обессмертили в своих трудах Вергилий и Феокрит, а потом, уже в нашей собственной литературе, вернул к жизни Спенсер.

Причем это неодобрительное отношение не ограничивается лишь строго деревенской идиллией, классические элементы которой так хорошо описал мистер Поуп, облекши их в многочисленные примеры. Каждый раз, когда стихотворец украшает свою песнь такими приятными в своей невинности поэтическими образами либо заимствует их тихую, сладостную атмосферу, каждый недалекий критик из числа писак впоследствии клеймит его, как безответственного педанта и допотопное ископаемое.

В своих смелых попытках всерьез показать внутреннюю механику человеческого разума и эмоций, придавая ей сиюминутную видимость правдоподобия, современные поэты гнушаются незамысловатыми описаниями идеальной красоты и непосредственным представлением притягательных образов, когда те единственно служат цели привести в восторг воображение. Подобные темы кажутся им искусственными, банальными и никоим образом не заслуживающими искусства, замысел которого, в их представлении, сводится к анализу и воспроизводству Природы во всех ее состояниях и аспектах.

Но, придерживаясь таких верований, сочинитель неизбежно полагает, что наши современники ошибаются в оценке истинной компетенции и функций поэзии. И ведь не какой-то там чопорный сторонник классицизма, а Эдгар Аллан По, чрезвычайно далекий от всяких шаблонов, категорично осуждал меланхолию метафизиков и утверждал, что первейшая цель поэзии – «не истина, но наслаждение» и «неопределенное наслаждение вместо наслаждения определенного». В другом своем эссе мистер По определял поэзию как «ритмичное сотворение красоты», намекая на то, что к скучным либо уродливым аспектам жизни она практически не проявляет интереса. Фундаментальную правоту выводов этого американского менестреля и критика прекрасно доказывает сравнительный анализ стихотворений, переживших века, и тех, что вполне заслуженно были преданы забвению. Английская пастораль, базирующаяся на лучших примерах античности, описывает обворожительные сцены поистине идиллической простоты, которые своей внутренней красотой не только возносят до самых высот воображение, но и призывают просвещенные умы воскресить в памяти лучшие воспоминания о классике Греции и Рима. И хотя сочетание деревенских исканий с приглаженными чувствами и дикцией представляется явно искусственным, общей красоты это отнюдь не портит, как никоим образом не умаляют милый характер всей картины слишком условные имена, фразы и образы. Для непредубежденного ума магия такого рода стиха неотразима и может породить в воображении самую безмятежную и живительную в своей восхитительности вереницу образов, больше чем любое другое сочинение, выступающее больше с позиций реализма. Безупречная фантазия всегда творит идеальные картины, отражением которых, законным и продиктованным художественными требованиями, является пастораль.

Может статься, интеллектуальный переворот, вызванный нынешним конфликтом, вообще приведет к тому, что вкусы изменятся и станут проще, повлияв на восприятие подлинной ценности незапятнанной воображаемой красоты в мире, где так много горя и страданий, благодаря чему презираемая ныне пастораль вновь займет достойное ее место.

Римская литература [60]

Главную тему наших исследований, цель всей нашей мысли, точку, в которой сходятся все пути, а потом берут новое начало, нам предстоит отыскать в Риме с его неизменным могуществом.

Фримен[61]