Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

И его мысли перенеслись в Париж… Он вспомнил теплый летний вечер на берегу реки Сены, а рядом с ним – она… его милая, нежная мадам Манон. Красива ли она? О, нет!.. Не в красоте дело… Есть в ней шарм… Изюминка, которая манит к себе и качественно отличает от других женщин. «Боже! Как она чувственна!.. А как туманит мозг в постели, когда на распятие любви кидает своё трепещущее страстью тело. О, мадам Манон! Мадам Манон! – мысленно воскликнул барон. – Ведь тогда, в Париже, твой высокопоставленный муж, имя которого так известно всему свету, так и не заподозрил о наших с тобой амурах! Или сделал вид, что не заподозрил?.. Куда ему, уже старику, тягаться-то было с молодым самцом, показателем мужской силы которого являлась половая его активность!.. О-о-ох… мадам Манон! Мадам Манон! Ты даже из отдаления будоражишь мое воображение!.. – выкрикнул он в душе, с трудом пересиливая ломоту во всем теле, вызванную сладостной похотью. – Все ясно со мной!.. Все ясно!!! – беспокойно выдохнул он. – Пора собираться в дорогу! Отправляюсь в Париж!.. Все!!! Решено!!! Еду в Париж!..».

Но…. что это?!! Что это такое?..

– Стефан, любимый мой, – вдруг услышал он за своей спиной голос женщины, – так и будешь молчать?..

Голос женщины вернул барона в реальную действительность… Он вспомнил о ней и поморщился… Настроение его испортилось окончательно… Она же, сидя потерянно за его спиной в кресле, тихо плакала… Произошло страшное!.. Возлюбленный ни разу не откликнулся на ее призыв. Наконец, встав с кресла, она направилась к нему, стоящему к ней спиной у окна, выходящего в парк. Она остановилась за его спиной… Вот он!.. Вот он, тот мужчина, потерять которого она будет не в силах. Нет!.. Это будет смерти подобно! Руки ее сами потянулись к его могучей спине. Эти руки хотели обнимать своего любимого… они хотели его ласкать…

– Стефан, – едва слышно обратилась она к нему, – ненаглядный мой!.. Повернись же ко мне, – положила она свою ладонь на его спину…

И он повернулся к ней лицом. Взор его от затянувшейся сцены был помрачён усталостью и скукой. С недовольством окинул он взглядом женщину, утратившую свой былой лоск, и разочарованное: «Да-а-а уж-ж-ж» – сорвалось с его уст, в голове же пронеслась мысль: «Вот это я истерзал ее!.. Надо с ней закругляться…»

А руки женщины в это время, судорожно дрожа, всё тянулись и тянулись к нему… Она рвалась в его объятия. Совершив над собой усилие, он положил-таки свои руки на её плечи и стал внимательно всматриваться в её глаза. Очевидно, он искал в них хотя бы что-то, что помогло бы ему вновь заинтересоваться ею. Но все было тщетно… Он уже понимал, что, как женщину, её больше не желает. Мало того, она становилась всё более и более ему ненавистна. Она, эта навязчивая пустышка, отняла у него уже массу его драгоценного времени. Принудила общаться с ней больше, нежели он мог ей это позволить. А подобных вещей барон не прощал людям… Глаза его подернула чёрная дымка, и они стали превращаться в два губительных омута. Нервозно теребя её хрупкие плечи руками, он всё над чем-то раздумывал. И то, над чем он раздумывал, откровенно его злило, будило в нём к этой женщине всю негативную гамму эмоций…

Однако женщина по-прежнему не замечала его недоброго настроя по отношению к себе. И не заметила его даже тогда, когда он бесцеремонно ухватился за её подбородок рукой и сильно его сдавил. Судя по тому, как перекосилась нижняя часть её лица, и она болезненно поморщилась, можно было предположить, что он причинил ей немалую боль…

– Ну что, Любушка… – припал он губами к ее уху, – хочешь еще моих ласк? Хочешь, чтобы я тебя ещё любил?..

– Да, любимый!.. Да… Да… Да… – ответила она ему жарко, не обращая внимания на то, что его рука по-прежнему бесцеремонно и больно сжимает её подбородок. Охваченная страстным влечением, она всем своим телом прильнула к нему. Он низко склонился к её лицу и стал всматриваться в её глаза. Затем, очень коротко, коснулся губами ее лба… потом щеки… наконец… губ и снова стал всматриваться в её глаза. Нет!.. Ничего его больше не цепляло в этой женщине… Никаких чувств, кроме отчуждения, она в нем уже не вызывала…

Женщина же ещё с большей силой вжалась всем своим телом в его могучее тело. Лишившись рассудка и желания мыслить, она ждала от своего возлюбленного только одного – жгучих лобзаний!.. Но он не спешил отдаваться страсти и только несколько раз, без особого на то желания, коснулся губами её шеи. Она почувствовала его дыхание, дурманящий запах его восточных ароматов, которые тут же с ещё большей силой вскружили её голову и поманили за собой в умопомрачительную бездонную негу. Он подхватил её на руки и понес к дивану, который, со следами их былых страстей – со смятыми подушками и съехавшими с него простынями – стоял истерзанный и на время ими позабытый. Положив её в постель, он присмотрелся к ней еще раз… Провел пальцем по приоткрытым её устам… по овалу её лица…. по волосам…