Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

Ну, допустим, он придет ко мне, этот кит, светило науки и техники. Сядет на этот диван, за этот стол. Что я скажу? Спрошу, как живет. (Будто не знаю!) «Послушайте, — скажу, — это же трагедия и фарс одновременно! Вы — наше богатство, национальное достояние, гордость рода человеческого, вы, умеющий строить аэропланы и автомобили, ломали их!» Нет, не то. Не надо сыпать соль на раны. Скажу, что рад видеть крупного русского интеллигента. Это правда. Для меня это всегда было высочайшим званием, всегда связывал с образом Ильича. Извинюсь за конвоирование; гарантирую отныне честь и достоинство. Поблагодарю за труд. Вскользь добавлю, что, мол, конечно, можно любить или не любить пне, большевиков, но Россию не любить нельзя. И каждый русский интеллигент сегодня понимает, что ей, России, не бывать, если не станет на ноги СТЗ. А посему: что нужно для работы? Для удобства жизни? Что и кто мешает? Как семья устроена?

Не миновать разговора и о том, что крупнейшие русские интеллигенты, соль земли, в большинстве враждебно относившиеся к Советской власти, когда Ленин позвал, пошли в Комиссию по электрификации. Электроплуг дали уже в двадцать первом, самом голодном. Дали ГОЭЛРО — прообраз, прародитель пятилетки. До сих пор честно работают в Госплане. Выдающийся русский интеллигент Владимир Владимирович Маяковский стихами поддержал Кузнецкстрой, когда комиссия авторитетнейших специалистов предлагала Кузнецкстрой похоронить. Замечательный русский интеллигент Иван Петрович Павлов, академик, любит ходить в церковь, но рассуждает совсем не по евангелию, а по-большевистски: «Какое главное условие достижения цели? Существование препятствий».

Да, дорогой кит и титан, прошлое учит настоящее не совершать ошибок в будущем. Побитая шведами армия Петра быстро научилась побеждать. Антанта душила нас блокадой, а мы благодаря этому освоили производство таких материалов, машин, оружия, каких раньше но умели делать. «Пожар способствовал ей много к украшению», — это он заметит мне в пику все с той же усмешкой. Да, дорогой. Диалектика. И коль скоро Скалозуб это понимал, то уж нам-то сам бог велел. Именно «нам» скажу, а не «вам», ее отделюсь от него, не отстранюсь.

Кстати! Расскажу, что Клим любит рассказывать. Когда он в восемнадцатом с большим отрядом, на нескольких эшелонах, пробивался из Донбасса к Царицыну, белоказаки взорвали мост через Дон. Клим приказал строить деревянную опору взамен каменной. Инженеры говорили: «Невозможно, товарищ Ворошилов, не выдержит». А Клим свое: «Материал подчиняется революции…» Первое чудо советской техники — мост на деревянной опоре чуть ли не в пятьдесят четыре метра высотой… Душа должна работать. Только такая жизнь достойна интеллигента, только такой образ жизни. И только в нем счастье.

Светает, однако. Опять «однако»! Погасил свет, возвратился в купе. Зина спросила совсем несонно:

— Надумал?

— До чего ж это здорово — жить! — присел на ее диван, потеснил, прижался к ней, обнял.

ХЛЕБ НА СТОЛЕ — МИР НА ЗЕМЛЕ

«На Ижорском заводе построен первый мощный советский блюминг. В наших газетах об этом сообщалось как о блестящей победе…»

— А, черт подери! Зиночка, что за карандаши ты мне даешь?!

— Просто не выдерживают твой темперамент.

Нет, не в карандашах, не в темпераменте дело. Далеко, далеко отсюда, на Днепре, надвигается катастрофа. Будто нарочно в этом году такой паводок, какой, говорят, случается раз в сто лет. А-а!.. Каждый год у нас такая весна, какой не упомнят старожилы. И каждый год мы к ней не готовы. Правда, бетон укладывается в бычки уже выше водослива, и плотина должна пропустить паводок, по котлован и камеры шлюза…

Каждый час Александр Васильевич Винтер по прямому проводу докладывает о положении дел. На Днепрострое объявлена тревога. Туда вылетела аварийная бригада специалистов. Серго созвонился с Ворошиловым и две дивизии Киевского округа уже пришли в Запорожье. Да разве такими силами заткнешь брешь?

Дотянулся до полки со словарем Даля. Раскрыл зачем-то — успокоиться, что ли? «Вода всему господин: поды и огонь боится. И царь не уймет. Всегда жди беды от большой воды…» Успокоился называется! Самому бы надо лететь, э-эх!.. Полетел бы, допустим, ну и что? Чем помог бы? В сердцах захлопнул том.

Пока Зина затачивала сломанные карандаши, Серго поправил подушки, приподнялся, поглубже вздохнул: «Вода — беда… Беда — вода… Днепрогэс…» Упер левый локоть в высокую спинку дивана, чтобы удобнее было писать. Заставил себя продолжить статью:

«Первый советский блюминг спроектирован и изготовлен на нашем заводе без всякой иностранной помощи. В газетах были названы имена героев рабочих, мастеров (Румянцев и другие товарищи), еще раз подтвердивших своей работой, на что способны русские рабочие. Но это и так известно. Они, эти передовые рабочие, у нас не одиноки: Румянцевы на Ижорском заводе; Карташевы, Касауровы, Епифанцевы, Либхардты в Донбассе; герои выполнения пятилетки нефтяной промышленности в 2 1/2 года…