Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

— Послушайте, Антон Северинович. Что бы вы ответили, если б вам предложили стать главным инженером всей нашей металлургии? Подумайте. Не спешите с, ответом. Это во-первых. Во-вторых, как только поправлюсь, пойдем в ЦК, и вы там повторите все, что здесь наговорили… Нет! Нельзя откладывать. — Взял телефонную трубку: — Сосо?.. Гамарджоба! Да, меня уложили. Можешь зайти на пять минут? Хорошо. Буду ждать…

«Днепр… Днепрострой… Днепрогэс…» Глеб Максимилианович рассказывал, что работа Комиссии по электрификации не ладилась до тех пор, пока профессор Александров не сделал доклад «О программе экономического развития Юга России», где предлагал: «Избрать наиболее мощный центр. Для Юга России таким центром может быть источник дешевой энергии на порогах Днепра. Она даст живой импульс к развитию электрометаллургической промышленности, которая в связи с марганцевыми месторождениями станет поставщиком высоких сортов стали для инструмента, сельскохозяйственных машин, автомобилей, аэропланов». Это в двадцатом году говорилось, когда Днепровские пороги называли не иначе, как проклятием природы. Еще со второй половины восемнадцатого века проблема одоления Днепровских порогов признана важной для государства — при Екатерине начали их расчистку и вели в течение всего минувшего столетия. В начале нынешнего века инженеры предложили затопить пороги тремя, двумя, наконец, одной плотиной с электрическими станциями. Именно тогда ученые начали убеждать общество: пороги не проклятие, а клад, не меньший, чем криворожская руда.

Конечно, когда Глеб Максимилианович рассказывал Ленину о проекте Александрова, Ильич уже видел, как на цуги великой реки встает рукотворная скала. Как все вокруг заполняется светом, силою, богатством. Как иссохшие степи Таврии превращаются в тучные нивы, руда Кривого Рога и Никополя — в тракторы и станки, глина — в крылатый алюминий, а заштатный Александровск, недоступный и речным судам, идущим снизу, — в морской порт, процветающий соцгород Запорожье.

Великая сила мечты… Если бы мы не умели воображать захватывающие картины будущего — ничто никогда не заставило бы нас закладывать сооружения, требующие жизни нескольких поколений, вступать в борьбу, жертвовать собой. Извечно и неизменно восстает человек против условий жизни, против других людей за утверждение нового. В этом — наслаждение и счастье. Но для этого самому надо нести новизну, как неотъемлемую часть собственного «я».

Теперь стихия грозит похоронить вековую мечту, вековые труды…

Приехавшего от Лихачева, с автозавода, Семена Захаровича Серго не спросил даже о сделанном там. Сразу стал требовать чем-то еще помочь Днепрострою. Надо сделать все возможное и невозможное. Подумайте и действуйте немедля. А что у нас в Харькове делается, на Турбострое?

Харьковский турбогенераторный — тоже, как принято стало называть, горячая точка. И Гинзбург, глава строительного сектора ВСНХ, отвечает не только за проектирование, но и за воплощение. Будущий завод — опора энергетики и одновременно ключевая проблема строительства. Все цеха и службы задуманы под одной крышей, в здании объемом больше миллиона кубометров. Фирма «Дженерал электрик» запроектировала стальной каркас в девятнадцать тысяч тонн. Купить столько мы не могли, и у себя взять было неоткуда. Ведь даже нефтехранилища строить из металла запретили на несколько лет. «Что делать, Семен Захарович?» — «Есть мыслишка, но пока говорить рано. Посчитаем, посоветуемся, поэкспериментируем…»- «Быстрей бы!» Семен Захарович тогда не заставил долго ждать — вскоре объявил: «Надо заменить металлические конструкции железобетонными». — «Как? Ведь они высотой в двадцать один метр. Что американцы говорят?» — «Матерятся по-русски. И руководство электрообъединения грозит меня прирезать». — «Ну а сами вы как считаете?» — «Я верю в железобетон». — «Давайте обсудим на президиуме, привлечем всех светил науки». Обсудили. Одобрили. Серго подписал постановление, которое тут же опротестовали руководители Электрообъединения: «Перепроектирование подсказано врагами народа, чтобы затормозить развитие нашего турбостроения». Только вмешательство Сталина прекратило споры. И теперь, сидя возле дивана, аппетитно уписывая душистые ягоды, Семен Захарович докладывал:

— В кратчайший срок возведен скелет сооружения, равного которому пока нет в мире. Австрийский профессор Залигер, крупный авторитет, буквально стонал от изумления… Внедряем разработки академика Патона и профессора Вологдина: заменяем клепку сваркой, в результате вес потребного металла уменьшается почти вдвое… Очень поддерживает руководство Украины. Когда ни приедешь — на стройке либо Косиор, либо Чубарь, либо Петровский.

Зазвенел телефон. Словно почувствовав: «Днепрострой!» — Серго схватил трубку:

— Да, да! Александр Васильевич?.. Прекрасно слышу вас. Та-ак… — Слегка отстранил трубку от правого, сравнительно здорового уха, чтобы и Гинзбург мог слышать.

Начальник Днепростроя между тем говорил:

— Борис Евгеньевич решил затопить котлован. Я приказал готовить низовую перемычку к взрыву.