Зыбучие пески. Книга 1

— Давайте поедем в сторону Дувра. Там есть прелестное место: замок на фоне неба, а потом спуск прямо к гавани.

— Хорошая идея, — сказала я.

День стоял чудесный. Я видела вокруг то, чего раньше никогда не замечала: в поле роскошным пурпуром цвела крапива, а на лугу очаровательно закручивались желтые баранчики.

— Отсюда видны и римские развалины, — сообщила мне Эдит, — если оглянуться.

Я так и сделала, думая о Роме.

— Думаю, мы знали бы, если б выяснилось, что произошло с той женщиной, — сказала Эдит. — Ужасно… даже представить себе страшно… вот так исчезнуть. А не могла она встать кому-нибудь поперек дороги?

— Такого быть не могло, — ответила я слишком резко.

Я отвернулась от развалин, и мы поехали дальше, держась прибрежной дороги.

Море было прозрачно-зеленым, на небе ни облачка, а воздух — так чист, что можно видеть берег Франции.

— Здесь красиво, — сказала я.

Когда мы были уже недалеко от Дувра, она показала мне дом, в котором, как говорили, живет привидение.

— Дама в сером выходит из дому, когда слышит стук лошадиных копыт. Говорят, убегая из дома, она выскочила на дорогу, чтобы остановить проходящую карету. Кучер не видел и наехал… она погибла. Она убегала от мужа, который пытался ее отравить.

— Думаете, она снова выйдет, когда услышит нас?

— Это обычно происходит ночью. Большинство ужасов случается ночью, правда? Хотя, говорят, эта женщина-археолог исчезла днем.

Я не ответила. Я вспоминала, как мы с Ромой стояли недалеко от этого самого места, глядя на чудесный замок — врата и оплот Англии, как его всегда называли. Он стоял здесь уже восемь столетий, сопротивляясь времени и стихиям, грозное предупреждение любым непрошеным гостям. На травянистом склоне возвышался шедевр из серого камня, над которым господствовала Цитадель — сторожевая башня над узкой полоской канала. Прямоугольная Цитадель, Башня констебля, защищенные подъемным мостом и опускающимися решетками, средневековыми полукруглыми башнями, глубоким тройным рвом, мощными контрфорсами, толстыми стенами, — все это производило грандиозное впечатление, и я не могла оторвать глаз.

— Он такой прочный, — сказала Эдит почти робко, — такой громадный.

— Замечательный, — откликнулась я.

— В башне на северо-восточной стене есть платформа, служившая лучникам, отстреливавшимся от врага. А в башне Св. Джона есть люки и платформы с разнообразными приспособлениями, из которых нападавших обливали расплавленным свинцом и кипящим маслом, — она содрогнулась. — Это так ужасно… и завораживает.

Я в свою очередь показала Эдит руины римского маяка, который значительно старше замка. Помню, Рома называла его “фарос”.

— О да, — сказала Эдит. — Именно это и есть римская провинция.

— А разве не вся Британия?

— Да, конечно, но именно здесь они впервые высадились. Представьте только! Маяк освещал им путь через море, — она рассмеялась, несколько нервно. — Я никогда не думала о римлянах, пока не приехали те люди. Это все из-за найденного в нашем парке.

Пока мы любовались видом, на холме показался всадник, направлявшийся к нам. Я узнала его на секунду раньше Эдит. Она была близорука. Но вот и она узнала всадника и переменилась в лице, заметно побледнела, а потом покраснела.

Нэйпир сорвал с головы шляпу и воскликнул:

— Какая неожиданная радость!

— Ах, — промолвила Эдит. В голосе прозвучал ужас, и он понял это, как я почувствовала, и ответил ей саркастически-издевательским взглядом.

— Ты на старом Доббине для младенцев? — спросил он.

— Это… это Конфетка.

— А миссис Верлен? О, почему вы не сказали, что хотите поехать верхом? Я подобрал бы отличную верховую лошадь.

— С которой я, без сомнения, не справилась бы. Я очень плохая наездница, мистер Стейси. Эта лошадь меня вполне устраивает. Она такая смирная, вполне соответствует своему имени, а это как раз то, что мне нужно.

— О нет. Вот тут вы ошибаетесь. Я настаиваю, чтобы вы ездили на хорошей лошади.

— Думаю, вы меня не поняли. Я крайне редко сажусь на лошадь.

— Упущение, которое необходимо исправить. Верховая езда — удовольствие, которому следует предаваться чаще. Она служит прекрасной зарядкой и доставляет много радости.

— Это по вашему мнению. Однако у других могут быть иные вкусы.

Эдит выглядела встревоженной; она совершенно утратила недавнюю живость.

— Вы возвращаетесь домой? — спросил он. — Тогда поедем вместе.

Обратное путешествие уже не казалось приятной прогулкой, потому что ему и в голову не приходило спокойно ехать на лошади по узким тропинкам. Он потащил нас напрямик, пустив лошадь вскачь, и нам пришлось следовать за ним. Когда его лошадь понеслась галопом, моя последовала за нею, и я не знала даже, смогу ли остановить ее. Я видела Эдит, с побелевшим от страха лицом вцепившуюся в поводья, и в моей душе поднималось негодование на человека, сделавшего ее такой несчастной.