Зыбучие пески. Книга 1

Но прежде чем он уехал, они познали любовь сполна. И не было ли дитя, которое она теперь носила, плодом их любви? Мне это казалось вполне возможным: Эдит так молода, слаба и неопытна. Меня переполняло огромное желание защитить ее, и хотелось, чтобы она об этом знала.

— Эдит, — сказала я, — если я могу чем-нибудь помочь… если это возможно… позвольте мне…

— Не знаю, что говорить… что делать, миссис Верлен. Я совершенно… запуталась.

Я взяла ее руку и пожала: ее пальцы прильнули к моим, и, похоже, мое присутствие ее несколько успокоило.

Потом она, казалось, приняла решение, потому что закрыла глаза и прошептала:

— Мне хочется немного отдохнуть.

Я поняла. Может быть, со временем она и доверится мне, но сейчас еще рано.

— Если вы захотите поговорить со мной, то в любое время… — начала я.

— Благодарю, миссис Верлен, — ответила она и закрыла глаза.

Я не хотела торопить ее признания. Мне было ее бесконечно жаль, потому что впервые в жизни я видела до такой степени перепуганную женщину.

Сэр Вильям ликовал. Он послал за мной, чтобы я поиграла, и, прежде чем я приступила, попросил с ним немного посидеть.

— Вы, наверное, уже слышали новость, — сказал он. — Мы все в восторге.

Он выглядел значительно лучше, чем раньше, и даже помолодел.

— Ваш концерт имел такой успех, — продолжал он, — что надо побыстрее устроить другой. Вы очень хорошая пианистка, миссис Верлен, я бы даже сказал, великая.

— О нет, нет, это совсем не так, — запротестовала я. — Но я рада, что вам и вашим друзьям понравилось.

— Приятно, когда в доме снова звучит музыка. Полагаю, миссис Стейси продолжит занятия музыкой после небольшого перерыва.

— Но, может быть, она вовсе не захочет заниматься после рождения ребенка.

— Тогда мы попросим вас заниматься с ним.

Я рассмеялась и сказала, что для этого придется подождать несколько лет.

— Не так уж и много… Кажется, про Генделя рассказывали, что в четыре года его обнаружили на чердаке, играющим на фортепьяно? Музыкальные способности — наша фамильная черта. Бабушке этого младенца предрекали карьеру великой пианистки. Вы бы сказали, что она очень хорошо играла.

Да, подумала я, атмосфера этого дома меняется на глазах. Он уже вполне спокойно может вспоминать о жене. И все благодаря ребенку, которого носит Эдит и который, возможно, совсем не внук этому человеку.

Время от времени мною овладевала тревога. Бедная молодая женщина, перед какой ужасной дилеммой она стоит. Если она признается мужу… И мое воображение рисовало трагедию, разразившуюся над головой Эдит. Или я представляла, как голосом, дрожащим от страха, она говорит с шантажистом… Она казалась такой невинной. Да она и была, какой казалась, я уверена. Жизнь проявила к ней чрезмерную жестокость.

Сэр Вильям замолчал, и я спросила, не приступить ли к игре. Он согласился, и я села к фортепьяно, на котором уже стояли выбранные им пьесы.

Это были легкие, веселые пьесы, “Песни без слов” Мендельсона, и среди них особенно запомнилась “Весенняя песня”, светлая, радостная музыка, пронизанная юношески светлым ожиданием счастья.

Я играла уже час, когда появилась миссис Линкрофт. Она вошла в комнату и тихо прикрыла за собой дверь.

— Он заснул, — прошептала она. — Как он счастлив. — Она улыбнулась так, словно счастье сэра Вильяма составляло и ее счастье, а я невольно вспомнила намеки миссис Рендолл на их отношения.

— И в самом деле, такая радость… и так скоро, — она по-прежнему говорила тихо. — Я не думала, что у Эдит хватит здоровья, хотя часто именно такие хрупкие девушки и рожают детей. Да и Нэйпир… он уже достаточно показал свою… я хочу сказать, его не назовешь преданным мужем. Но он знает, что сэр Вильям ждал от него наследника. С этой целью его и призвали домой.

— Как племенного быка, — вырвалось у меня в раздражении.

Миссис Линкрофт была явно шокирована моей неделикатностью, да я и сама устыдилась. Совершенно незачем впадать в ярость. Нэйпир вернулся домой по доброй воле, прекрасно понимая, чего от него ждут.

— Он должен, по крайней мере, выполнить свой долг.

— Похоже, он его уже выполнил.

— Он сможет занять здесь более твердое положение.

— Ну, разумеется, как сын сэра Вильяма, его единственный сын…

— Если бы он не вернулся, сэр Вильям оставил бы дом и значительную часть доходов кому-нибудь другому. Но он, естественно, вернулся… Он всегда был честолюбив, и ему всегда хотелось быть первым. Вот почему он завидовал Бью. Но теперь с этим покончено. Он принял условия отца, а когда ребенок родится, сэр Вильям станет к Нэйпиру добрее, я уверена.

— Сэр Вильям человек жесткий.

Миссис Линкрофт выглядела уязвленной. Опять я забыла свое место. Все из-за влияния Нэйпира. И почему мне так хочется защищать этого человека?