A gypsy woman — hollow wrinkled cheekframed in her hair that hung like cobweb veils —knocked at my gate one evening, to speakof secret and prophetic starry tales.I bade her speak of you, I know not why.She looked into my eyes, she held my handand whispered: «See the colors of the sky?the restful shadows of the sleeping land?Why be so sad? You must not». And she tookthe silver piece for which I bought my fate,and bowing low her feeble head that shookshe hobbled out my iron-railed gate.1925
73. «Уйду к опушке, где деревья строги…»
Уйду к опушке, где деревья строги,где из-за серых призраков лесныхне услыхать с проселочной дорогини голосов, ни стуков городских.Я буду знать и буду рада, зная,что в экипажей траурном рядуодин из многих вспомнит, проезжая,и будет ждать, что я опять приду.Но я, забравшись в самый синий ельник,не покажусь из своего дупла:ведь та заря не встанет в понедельник,что в воскресенье вечером зашла.1926
74. «Когда на хмуром океане…»
Когда на хмуром океанена миг ты встретился со мной,скажи, ты слышал ли в туманесигнал тревожный над волной?Ты видел, как дрожали снастии напрягались паруса,как будто силясь верить в счастьеи уповать на чудеса?Иль ты прошел, невозмутимый,не чуя гибели, прошелтуда, где ждал тебя родимыйи, может быть, спокойный, мол,и дома, в гавани далекой,тебе припомнить не данокорабль, упавший одинокона черное морское дно!1928
75. «Серебряные туманы…»
Серебряные туманы,черта, где солнца челов лежащие дальше странывечерним морем прошло,и что-то помнится живо,какой-то голос зовет,и снится, где-то красивовсе то же солнце взойдет.1925
76. «Я — отшельник в дикой пещере…»
Я — отшельник в дикой пещерев отдаленном горном краю.На закате синей Венерео своих мечтах говорю.Иногда мне полночью снитсястарый дом в какой-то стране,и людские яркие лица,как-то странно близкие мне.Я проснусь, и утро угрюмо,и пещера не так мила,и не может проститься думас той страной, где ночью была.1925
77. Pity Me Not…Edna St.Vincent Millay(«Ты не жалей меня, что свет дневной…»)[76]
Ты не жалей меня, что свет дневнойпод вечер уж не медлит надо мной;ты не жалей ушедшей красоты,покинувшей поляны и кусты;и не жалей ущербную луну,и что отлив уносит прочь волну,и что тебя оставил прежний пыл,и что меня ты скоро разлюбил.Всегда я знала, что любовь — цветок,с которым ветер может быть жесток,изменчива, как берегу — волна,несущая обломки от судна.— Жалей, что сердцу трудно так учитьсятому, чему уж ум не удивится.1928
78. «Тихое вечернее смиренье…»