Академия смеха (ЛП)

ЦЕНЗОР. Да какая описка! Вы прекрасно знали, что я никогда не пропущу это, и всё-таки делали своё дело.

АВТОР. Наверно, я так устроен, что не могу не искать смешное во всём, что меня окружает.

ЦЕНЗОР. Если уж на то пошло, Боже, Храни Императора очень неудобное имя для коня, слишком длинное.

                                                                Автор принимается переписывать.

...Я ведь сегодня ещё не рассказывал вам о нашем вороне?

АВТОР. Да, кстати, как ему понравился его домик?

ЦЕНЗОР. Вы были правы.

АВТОР. То есть, он всё-таки влез в него? Вот видите, птицы действительно, гораздо меньше, чем кажутся на первый взгляд.

ЦЕНЗОР. Влезть-то он влез, а вот вылезти уже не смог.

АВТОР. ...Как?

ЦЕНЗОР. Он просто застрял там намертво.

АВТОР. Господи ты, Боже мой!

ЦЕНЗОР. Он так страшно орал там внутри.

АВТОР. И что же вы сделали?

ЦЕНЗОР. Мне ничего не оставалось, как выломать крышу.

АВТОР. Ничего страшного.

ЦЕНЗОР. И после этого, он улетел от нас.

АВТОР. Улетел на улицу?

ЦЕНЗОР. Это случилось сегодня утром.

АВТОР. А как же его рана?

ЦЕНЗОР. Судя по его поведению, он уже поправился.

АВТОР. Ну что ж, может быть оно и к лучшему.

ЦЕНЗОР. Если не считать, что на прощание он ударил в ухо мою жену.

АВТОР. Как?

ЦЕНЗОР. Клювом. Вот уж воистину, не сотвори добра и не получишь зла! Для нас это был настоящий удар.

АВТОР. Да, есть от чего расстроиться.

ЦЕНЗОР. ...И теперь пустой скворечник снова и снова будет напоминать нам об этом.

АВТОР. Похоже, я опять сам себя поставил в неловкое положение, ведь это я навязал вам этот скворечник.

ЦЕНЗОР (протягивая руку за пьесой). Вы уже закончили?

АВТОР. Подождите, мы же беседовали.

ЦЕНЗОР. Хорошо, я подожду.

АВТОР. Я постараюсь закончить поскорее.

                                            Автор занимается пьесой.

ЦЕНЗОР. До последнего времени я занимался рабочим движением в Манчжурии.

АВТОР. ...Наверное, очень трудная работа.

ЦЕНЗОР. Для меня то, чем я сегодня занимаюсь гораздо труднее. Вот уж никогда бы не подумал, что мне придётся сесть в кресло цензора и читать низкопробные комедии.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. А вы всегда хотели стать писателем?

АВТОР. Нет, я мечтал быть театральным художником.

ЦЕНЗОР. Вот как?

АВТОР. Первая моя работа в театре была расписывание задников.

ЦЕНЗОР. Задников?

АВТОР. Это часть декорации на заднем плане. небо, море, звёзды и всё такое. И вот расписывая эти задники, я и заболел театром на всю жизнь.

ЦЕНЗОР. Попались, как рыба на крючок?

АВТОР. Точно.

ЦЕНЗОР. Неужели это может быть так интересно?

АВТОР. Для меня да.

ЦЕНЗОР. А что касается меня...

АВТОР. Да?

ЦЕНЗОР. Я начисто лишён чувства юмора.

АВТОР. ...Да что вы?

ЦЕНЗОР. Все, кто меня знает, убеждены в этом. Мне никогда не удавалось рассмешить кого-либо.

АВТОР. Этого не может быть.

ЦЕНЗОР. И, тем не менее, это так.

АВТОР. Каждому дана способность чувствовать смешное.

ЦЕНЗОР. Только не мне.

АВТОР. И вы никогда не шутите?

ЦЕНЗОР. Никогда.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Мне это не интересно - смешить людей.

АВТОР. ...Ну, наверно, кто-то думает так же, как и вы.

ЦЕНЗОР. Вы считаете, это необходимо, заставлять людей смеяться?

АВТОР. Я думаю да.

ЦЕНЗОР. А я думаю нет.

АВТОР. ...

ЦЕНЗОР. Похоже, нам с вами никогда не понять друг друга.

АВТОР. ...Хотите, я сейчас расскажу вам свою самую любимую историю?

ЦЕНЗОР. ... Вы уже закончили?

АВТОР. Да, да, всё готово.

ЦЕНЗОР. Позвольте взглянуть?

АВТОР (протягивает исписанный лист бумаги). ...Это подлинная история.

ЦЕНЗОР. Я вас слушаю.

АВТОР. Жил-был рыбак по имени Кодайю.

ЦЕНЗОР. ...Продолжайте.

АВТОР. И вот однажды его корабль потерпел крушение, и нашего рыбака вместе со всей его командой унесло в открытое море. Почти восемь месяцев их носило по морю без руля и ветрил.

ЦЕНЗОР. Восемь месяцев?

АВТОР. Да. Пока наконец, каким-то удивительным образом, их не прибило к какому-то русскому острову. Корабль их развалился почти надвое, так что у них не оставалось никакой надежды когда-нибудь вновь увидеть родные берега.

ЦЕНЗОР. Какой корабль?

АВТОР. Простите?

ЦЕНЗОР. Какой ещё корабль развалился почти надвое?

АВТОР. Я же говорю, их корабль, этого рыбака и его команды.

ЦЕНЗОР. Нет, вы сказали, что их унесло в открытое море.

АВТОР. Их корабль, конечно же, унесло в открытое море. Мачту сломало во время шторма.

ЦЕНЗОР. Так и надо говорить. Я думал, что рыбака со всей командой смыло с палубы и унесло в открытое море.

АВТОР. Да нет, не в этом дело.

ЦЕНЗОР. Я потому и удивился, как это они смогли продержаться на воде восемь месяцев. Почти.

АВТОР. Прошу меня извинить.

ЦЕНЗОР. Да, скажу я вам, для писателя вы довольно скверный рассказчик.

АВТОР. Ещё раз прошу меня извинить.

ЦЕНЗОР. Ну и?

АВТОР. Да, пока, наконец, каким-то удивительным образом, их не прибило к какому-то русскому острову.

ЦЕНЗОР. Точное название этого острова?

АВТОР. Я не помню точно, как он называется.

ЦЕНЗОР. А следовало бы помнить, это ведь ваша самая любимая история.

АВТОР. ...Я, пожалуй, дорасскажу её вам как-нибудь в другой раз.

ЦЕНЗОР. А я хочу её дослушать до конца сейчас.