Читаем Американська єврейська проза. Століття оповідань полностью

Однак коли принесли пінливе пиво, язики в усіх врешті-решт розв’язалися, й кантор, хоч і прикро вражений зібраною для нього мізерною винагородою, відчув палке бажання пом’якшити нестерпну убогість вечірки й перевершив самого себе в імпровізованих акровіршах і дотепах. Зайво казати, що зусилля кантора були прийняті із вдячністю та винагороджені невпинним сміхом. І коли зала наповнилася веселощами, блискучі ряди неторкнутих тарілок теж немовби приєдналися до загального веселого ґвалту й сміялися щирим, доброзичливим сміхом.

Раптом Голді, посеред чергового вибуху бурхливих веселощів, нахилилася до Натанова вуха й палко вигукнула, ледь не захлинаючись: «Мій чоловіку! Мій чоловіку! Мій чоловіку!».

«Моя дружино!» — відповів він їй так само на вухо.

«Ти знаєш, хто ти мені тепер? — продовжувала Голді. — Чоловік! А я — твоя дружина! Знаєш, що це означає? Знаєш, знаєш, Натане?» — наполягала вона із несамовитим наголосом.

«Знаю, пташко моя, тільки не хвилюйся через весільні подарунки».

Було вже за північ, і навіть гетто вже занурилося в сон. Голді та Натан мовчки прямували до своєї трикімнатної квартирки, якій судилося стати їхньою першою спільною домівкою. Вони були у весільному вбранні, яке взяли напрокат на цей вечір: він у фраку й циліндрі, вона в білій атласній сукні й туфлях, із непокритою головою — вінок і фату, загорнуті в газету, ніс Натан.

На весілля молодята прибули в каретах, які привернули увагу численних глядачів як у відправному пункті, так і перед залою, і, звичайно, вони сподівалися вирушити до своєї нової оселі в такий самий «пристойний» спосіб. Однак ближче до завершення останнього танцю, після вечері, вони виявили, що невеличка решта — це все, що в них залишилося в цьому світі.

Останні звуки музики поступово завмирали, гості, вдягнувши свої капелюхи та капелюшки, розходилися. Всі, здавалося, поспішали повернутися у свій власний світ, кинувши молодят напризволяще.

Натан хотів позичити долар чи два в одного з друзів. «Їдьмо додому, як личить нареченим, — сказав він. — Є Бог на небі. Він нас не кине».

Але Голді не хотіла й чути про те, щоб виказати друзям всю міру своєї бідності. «Ні і ні! — заперечила вона роздратовано. — Я не дозволю тобі витратити півтора долари, щоб проїхати кілька кварталів, немов якийсь аристократ із П’ятої авеню. Дійдемо й пішки, — додала вона з безжальною рішучістю людини, налаштованої на самопокарання. — Бідній жінці, яка ризикнула витратити на весілля все до копійки, треба бути готового після весілля йти пішки».

Опинившись на безлюдній вулиці, вони раптом відчули таку самотність, таку зловісну, невідступну порожнечу, що не могли розмовляти, тож продовжували плентатися у похмурому мовчанні. Вона спиралася на його руку, а він ніжно притискав її до себе.

Їхній шлях пролягав найбільш похмурою й неблагополучною частиною 7-го району. Голді було страшно, й вона міцніше вчепилася у свого супутника. На одному розі вони пройшли повз кількох чоловіків, що стояли перед баром.

«Диви, диви! Жидок зі своєю нареченою, б’юся об заклад! — вигукнув сиплий голос. — З весілля йдуть. А вона не більша за горішок, правда?». Це порівняння було зустрінуто голосним реготом.

«Гей, приятелю, ти можеш носити свою леді в жилетній кишені!».

Коли Натан і Голді пройшли далі, їй у спину влучило щось на кшталт картоплини чи моркви, а зграя волоцюг на розі вибухнула несамовитими веселощами. Натан хотів розвернутися, але Голді втримала його. «Не треба! Вони вб’ють тебе!» — прошепотіла вона й знов замовкла. Він ще раз спробував вивільнитися, немовби збираючись відчайдушно кинутися на кривдників, але Голді ще більше притиснулася до нього й міцно тримала, й уся її душа тремтіла від усвідомлення того, яким прихистком він для неї є. «Не звертай на них уваги, Натане», — сказала вона.

І коли вони пішли далі своїм безрадісним шляхом, похмурою, зубожілою вулицею, на якій де-не-де шелестіли дерева — меланхолійні свідки кращих часів, — то відчули якийсь струмінь щастя, що об’єднав їх, пронизавши обох, і сповнилися благодатного почуття тотожності одне одному, смаку якого ніколи раніше не знали. Вони були такі щасливі, що банда, залишена позаду, порожня квартира, до якої вони прямували, гіркота невдалого весілля — все це раптом здалося їм геть не вартими уваги, нікчемними дрібницями, чужими їхньому новому життю, далекими від того чарівного світу, в якому вони тепер жили.

Навіть усвідомлення невблаганної порожнечі раптово перетворилося на блаженне відчуття власної усамітненості, немовби вони залишилися самі в усьому світі, щоб жити й насолоджуватися одне одним.

«Не звертай на них уваги, Натане, любий», — механічно повторила Голді, усвідомлюючи, як її голос тремтить від щастя.

«Треба було їм показати! — відповів він, пригортаючи її до себе міцніше. — Я показав би їм, як ображати мою Голді, мою перлину, мою пташку!».

Вони пірнули в густішу темряву якогось провулка. Легкий вітерець віяв навколо них, проголошуючи явлення молодят, а старі дерева шепотіли над їхніми головами свої ніжні вітання.


Переклад Наталі Комарової

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза
Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза
Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература