Читаем Американська єврейська проза. Століття оповідань полностью

«Я назвала ці вірші “хайку самосвідомості” — повідомляє наступного тижня Мішель студентам курсу «Креативний мідраш». Вона робить паузу, потім додає: «Я збиралася написати традиційні хайку[316], але це, правду кажучи, заважало висловити те, що я хотіла сказати, тож я не дотримувалася кількості складів».


1.покоління зірки в небі жовті зірки голокост


2.сонце сходить місяць сходить вежасонце сідає місяць сідає вавилон


3.надрізкрикзавіт


«Це справді чудово», — каже Деббі.

«Чому без назв?» — питає Іда.

«Я вирішила, що це зайве. Мені здавалося, що назвати, скажімо, номер 3 «Обрізання» — це буде фактично констатацією очевидного».

«Мені подобається, як ви розібрали свої образи на найсуттєвіші складові, — каже Сара. — Розкажіть нам трохи більше, чому ви назвали ці вірші “хайку самосвідомості”». Мовою тіла, засвоєною на педагогічних семінарах, Сара показує Мітель, що уважно слухає її. Вона подається вперед і нахиляє голову, але думає в цю мить про Розу, яка телефонує щовечора. Реабілітаційний центр — це в’язниця! Це Сінг-Сінг. Освенцим. Ніхто не може звідти вирватися. Що вони там роблять? Вони сидять колом і розмовляють про своє минуле із психотерапевтом. Це неможливо винести. Послухати тільки, що вони верзуть! Одну зґвалтували, коли їй було сім років! Над іншою вчинили наругу власні батько та брат. Третя була повією! «Просто жахливі речі! Ми би про таке ніколи не розповіли. А тепер усе це показують по телебаченню, та я ніколи не дивлюся!». Сара уявляє собі Розу, що сидить у цьому колі зі стільців разом із іншими пацієнтами, — деякі з них у віці Розиних дітей, а деякі — онуків. А потім її, напівживу від шоку, просять розповісти про те, що довелося пережити їй самій. А вона й рота розкрити не може — як розповідати про своє дитинство після всього, чого вона наслухалася? Як говорити про своє дорогоцінне минуле, про те витончене життя, яке для неї завжди було скарбом, що його треба зберігати лише загорнутим у кілька шарів шовкового паперу? Ніхто її не слухав, нікому не було цікаво, крім психотерапевта, який немовби штрикав її довгими голками, намагаючись витягти кров. Звісно, вона хоче додому, але не може просто розплатитися й поїхати. «Це клініка, — сказав їй лікар, — а не готель». Ед учора ввечері полетів до Лос-Анджелеса — чи то поговорити з лікарями, чи то вирішити питання з медичною страховкою для пенсіонерів, чи то рятувати Розу.

Тепер черга читати Іди. Вона гарна жінка. Жінка, яка щотижня ходить до перукаря і з’являється на заняття із завитим і укладеним сніжно-білим волоссям. Ще й вишукано одягається заради занять, приходить у костюмах і з золотими прикрасами — повна протилежність Деббі з її пожмаканими сорочками чи Браяну, який подекуди забуває зняти свій мотоциклетний шолом. Іда — найстарша в групі, як і Роза — у своїй. Голос у неї напружений, коли вона читає, він інколи відмовляє їй, і вона ніяковіє.


Ноема та Рут


Ми з донькою — як Рут із Ноемою, але на свій кшталт. Коли помер мій чоловік (хай покоїться він з миром), а ми, як сказано в Біблії, продовжили свій шлях, я сказала Еллен: «Не залишайся зі мною, іди й живи своїм життям».

«Я хочу залишитися з тобою та піклуватися про тебе», — сказала вона.

«Ні, тобі треба жити власним життям», — сказала я.

«Гаразд», — відповіла вона й повернулася до Нью-Йорка, де вчилася в кіношколі Нью-Йоркського університету.

Я залишилася сама в домі. Вона хоче знімати фільми, і якщо це справді її бажання, хай буде так, але я сказала їй: «Еллен, я хочу, щоб ти когось зустріла. Тобі майже тридцять».

Перейти на страницу:

Похожие книги

12 шедевров эротики
12 шедевров эротики

То, что ранее считалось постыдным и аморальным, сегодня возможно может показаться невинным и безобидным. Но мы уверенны, что в наше время, когда на экранах телевизоров и других девайсов не существует абсолютно никаких табу, читать подобные произведения — особенно пикантно и крайне эротично. Ведь возбуждает фантазии и будоражит рассудок не то, что на виду и на показ, — сладок именно запретный плод. "12 шедевров эротики" — это лучшие произведения со вкусом "клубнички", оставившие в свое время величайший след в мировой литературе. Эти книги запрещали из-за "порнографии", эти книги одаривали своих авторов небывалой популярностью, эти книги покорили огромное множество читателей по всему миру. Присоединяйтесь к их числу и вы!

Анна Яковлевна Леншина , Камиль Лемонье , коллектив авторов , Октав Мирбо , Фёдор Сологуб

Исторические любовные романы / Короткие любовные романы / Любовные романы / Эротическая литература / Классическая проза
Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза
Я и Он
Я и Он

«Я и Он» — один из самых скандальных и злых романов Моравиа, который сравнивали с фильмами Федерико Феллини. Появление романа в Италии вызвало шок в общественных и литературных кругах откровенным изображением интимных переживаний героя, навеянных фрейдистскими комплексами. Однако скандальная слава романа быстро сменилась признанием неоспоримых художественных достоинств этого произведения, еще раз высветившего глубокий и в то же время ироничный подход писателя к выявлению загадочных сторон внутреннего мира человека.Фантасмагорическая, полная соленого юмора история мужчины, фаллос которого внезапно обрел разум и зажил собственной, независимой от желаний хозяина, жизнью. Этот роман мог бы шокировать — но для этого он слишком безупречно написан. Он мог бы возмущать — но для этого он слишком забавен и остроумен.За приключениями двух бедняг, накрепко связанных, но при этом придерживающихся принципиально разных взглядов на женщин, любовь и прочие радости жизни, читатель будет следить с неустанным интересом.

Альберто Моравиа , Галина Николаевна Полынская , Хелен Гуда

Современные любовные романы / Эротическая литература / Проза / Классическая проза / Научная Фантастика / Романы / Эро литература