Amor legendi, или Чудо русской литературы

Начало распространения идей Шопенгауэра в России совпадает с эпохой реализма в литературе. Антропология Шопенгауэра, с ее приматом волюнтативного и чувственного, не наталкивалась на трудности, поскольку в России уже существовала близкая по духу традиция интерпретации этих начал в художественной литературе. И философия Шопенгауэра, и русские писатели хотели показать, что только биография отдельного человека обладает единством и «истинной значимостью», причем его «внутренняя жизнь» важнее внешней, и когда Шопенгауэр призывает писателя стремиться к «высочайшей степени истины», для того чтобы создать «зеркало жизни»[431], то он соответствует тем самым психологическому и миметическому восприятию литературы русскими писателями-реалистами. По Шопенгауэру, писатель должен на отдельных примерах представлять то, что философ охватывает в общем и целом. Крупные романисты могли найти отражение своего предназначения в таких высказываниях Шопенгауэра, как «только писатель является человеком вообще» или «познание идеи есть смысл всякого искусства»[432].

Так как Шопенгауэр считает, что идеи можно познать только через «наглядное представление», то в этом «наглядном познании» обнаруживается связующее звено между творчеством писателя и философией. Тем самым решающее значение получает образное мышление. Шопенгауэр говорит:

Внутренним ядром всякого истинного и действительного познания является наглядное представление: и каждая новая истина – результат последнего. Первобытное мышление происходит в образах, поэтому фантазия является таким необходимым его инструментом…[433]

К восприятию этой аксиомы Шопенгауэра русские авторы были готовы, по крайней мере, со времен Белинского. В 1841 г. Белинский, опираясь на труды немецких эстетиков Ретшера, Зольгера, Трандорфа, пишет свою работу «Идея искусства», которую он начинает со следующего утверждения: «Искусство есть непосредственное созерцание истины, или мышление в образах». Сторонниками этой формулы объявили себя многие русские писатели. Среди них К.С. Аксаков, И.А. Гончаров, А.П. Чехов и И.А. Бунин. Тургенев пишет в своем программном «Предисловии к романам» в 1879 г.: «Всем известно утверждение: поэт мыслит образами; это изречение совершенно неоспоримо и верно»[434].

Бóльшая часть видных представителей русской литературы поддерживает мнение Шопенгауэра о том, что «всякая история жизни есть история страдания»[435]. Когда Шопенгауэр говорит, что мы живем в худшем из миров[436], то можно утверждать, что так думали и многие русские писатели. Шопенгауэровская дефиниция романа, согласно которой роман не может быть ничем иным, как «потайным окошком, глазком, в который можно увидеть спазмы и конвульсии объятого страхом человеческого сердца»[437], соответствует взглядам авторов наиболее значительных произведений русского реализма.

Почва для восприятия пессимизма Шопенгауэра в России была заблаговременно подготовлена мрачными событиями того времени, личным опытом русских писателей, а также влиянием Библии, моралистики и произведениями неистового романтизма. Будь то Экклезиаст или Паскаль, Байрон или Леопарди, Гоголь, Пушкин или Тютчев, у всех этих авторов можно найти такие темы, как мирская суета и пошлость, безразличие природы перед лицом человеческого страдания, господство случая и, наконец, тему смерти. Шопенгауэр добавил или, вернее сказать, усилил по существу только две проблемы: сомнение в смысле истории и содрогание перед искушениями плотской любви. Таким образом, в постановке вопроса «Шопенгауэр в России» существенную роль играет своеобразное кривое зеркало восприятия и предвосхищения соответствующих идей.

Несмотря на значительное влияние Шопенгауэра в России, марксистски ориентированная философская наука мало чем способствовала изучению его русской рецепции. Причины лежат на поверхности. По традиции марксистские философы упрекают Шопенгауэра в антиматериализме, иррационализме и пессимизме. В некоторых старых словарях можно найти даже такие ярлыки как «враг революции» и «предтеча фашизма»[438]. Георг Лукач называл Шопенгауэра идеологом «крайней реакции» и разрушителем разума. Такого же мнения придерживался А.М. Горький. Кроме этого, Шопенгауэр подвергался нападкам в статьях и монографиях воинствующих ученых-марксистов, критикующих психоанализ и называющих Шопенгауэра провозвестником буржуазного фрейдизма[439].