Amor legendi, или Чудо русской литературы

V. Неаполитанско-каприйский комплекс: между Аркадией и островом мертвых

Плиний Старший в своей «Естественной истории» дал ставшее знаменитым определение Италии: «Haec est Italia diis sacra» – «Итак, вот Италия, земля, посвященная богам»[517]. Якоб Буркхардт предпослал это изречение как эпиграф к введению в свою знаменитую монографию «Чичероне»[518]. Начиная с этого момента изречение многократно цитировалось в качестве образцовой характеристики Италии; оно присутствует в том числе и в письме Макса Вебера к Марианне Вебер от апреля 1911 г. из Алассио[519]. В 1906 г. Вебер тоже посетил Капри. Многие писатели прошедших времен, даже не проведшие, как Фердинанд Грегоровиус, «Годы странствий в Италии», прославили в стилизованно-античном духе римско-итальянские топосы, к которым их влекло романтическое томление. Стереотипы Grand Tour или образность «Песни Миньон» нередко организуют очертания «ландшафтов моих воображений» (так называемые mental landscapes[520]).

Итальянская пословица гласит: «Vedi Napoli e poi muori» («Увидь Неаполь и умри»). В 1827 г. Август фон Платен начал свое стихотворение «Картины Неаполя» («Bilder Neapels») стихами:

Fremdling, komm in das große Neapel, und sieh’s, und stirb! ‹…›
Ja, hier lerne genießen, und dann, о Beglückter, stirb!

Странник, приди в грандиозный Неаполь, увидь – и умри! ‹…›
Да, научись у него наслажденью и после, счастливец, умри!

Однако это не только желанная счастливая смерть, поскольку наряду с восхищением неаполитанскими чудесами, включая панораму Капри и «небеса счастья», лирический герой Платена переживает неисцелимую утрату иллюзий:

Käuflich Alles, die Sache, der Mensch, und die Seele selbst[521]

.Все продается здесь – вещи, и люди, и самые души[522].

Неаполитанско-каприйский комплекс, начиная с эпохи романтизма (в 1826 г. был вновь открыт Лазурный грот) знаменует собой тождество топосов томления и смерти, очарования и ужаса[523], идиллии и бездны. Этот комплекс идей неоднократно выражен многими паломниками в Италию, в том числе и художниками. Прекраснейшие и возвышеннейшие творения искусства и природы предстают своим все новым и новым созерцателям совершенно индифферентными – подобно сфинксу в парке виллы Акселя Мунте[524] в Анакапри[525]. Вечность и красота этого сфинкса даже в катастрофах переживет скоротечность любой отдельной человеческой судьбы. И как гласит стихотворение Бунина «С корабля» (1907), даже зрелище скелетов погибших рыбаков, полузасыпанных прибрежным песком, неспособно омрачить ни невозмутимость созерцательного человеческого взгляда, ни тем более радостное сияние бирюзового неба.

Бунин и Вера Муромцева были и посетителями, и обитателями Капри и Анакапри. Их продолжительные пребывания на острове относятся к весне 1909 и 1910 гг., а также к зиме 1911–1912, 1912–1913 и 1913–1914 гг. На Капри они тесно общались с Горьким и встречались с его гостями – Луначарским, Леонидом Андреевым и Шаляпиным. Именно с Капри Бунин и его жена предпринимали далекие морские прогулки в Амальфи и Салерно, к Везувию, в Помпеи, на Искию и даже на Сицилию. Глубокое впечатление на них произвела Мессина, разрушенная землетрясением 1908 г.

Время на Капри, «сказочном острове» (по словам В. Муромцевой), было для Бунина рабочим. Он не только много, как всегда, читал (художественную литературу, путевые записки, исторические труды)[526], но и много писал – стихи и прозу. Многие стихотворения (в том числе и те, которые публиковались гораздо позже) посвящены Южной Италии: Помпеям, Калабрии, региону фалернского вина, Мессине (стихотворение 1909 г.) или надгробию Вергилия в Неаполе[527]. В октябре 1916 г. появилось написанное вольными анапестами стихотворение «Капри», датированное 30 августа 1916 г. Днем раньше, 29 августа 1916 г. Бунин написал стихотворение «Аркадия»[528]. В 1932 г. был опубликован прозаический набросок, также озаглавленный «Капри»; в последующих републикациях он получил название «Остров Сирен»[529].