Антропный принцип

Растрясая избыточность плоти,
Наберем постепенно разгон.
Электричка зайдется в икоте,
И слегка завихляет вагон.

На тычок обернешься с ленцою:

«Не из лесу ли, часом?» – «Вестимо».
Но навряд ли запомнишь лицо у
Человека, идущего мимо.

Это слово нам стало паролем,

Это слово навеки любимо,
Оттого мы о чаше и молим:
«Пронеси ее, Господи, мимо».

Мы услышаны. В чем же загвоздка?

Чем нам жребий не нравится наш?
Мы проносимся мимо киоска
По раздаче означенных чаш.

Ветер ломит в раскрытые окна,

Постарательней горло укутай.
Ну, пускай простудился, продрог, но
Не отправлен к Харону цикутой.

Невралгически спину изгорби,

Что поделать, испорчена рама,
Но зато не упрятана в торбе
Криминальная чаша из храма.

Из-за чаши тебя не погубит

По дороге мелькнувший ларек,
Из-за чаши тебе не разрубит
Головы полудикий царек.

Ты не станешь следит из-за чаши

За походкою уличной тетки,
Недоучка студент, изучавший
Лишь начала, зады и ошметки.

Показалось лицо – но дыра там.

Ты молился? Твоя и вина в том,
Что не станешь Эзопом, Сократом,
Даже воином и алконавтом.

Вот зачем божество умолимо:

Проскользнуло в молитву словцо.
Человека, прошедшего мимо,
Сам Господь не узнает в лицо.

6. Пейзаж

Дева, струю нагнетая,

свою опрокинула чашу…

А. Смирнов

…Вновь я посетил
Тот уголок, где трепаный Парни
Лежал недалеко от треуголки,
И треугольник смуглого лица
Распаренно склонялся над страницей.
Здесь царствует гармония, не то
Что в Петербурге, городе контрастов.
Кувшин, разбитый вдребезги, и тот
В нее не вносит дребезжащей ноты.
Зефир пускает ветры столь изящно,
Что заплясала, подбоченясь, нимфа,
Опернутая на изрядный пень.
В Екатери… Пришел на ум мне, кстати,
Отменный бюст, который заприметил
Я в Третьяковке, шубинской работы.
Как раз Екатерина № 2
Весьма напоминала героиню,
Которая (простите за избыток
Союзных слов, но что же есть стихи,
Как не союз меж автором и словом?)
Работала в Лицее, кем – неважно.
Я где-то перебился, ну и пусть.
Здесь, в Пушкине, все Пушкиным и дышит.
Египетские, например, ворота,
Мне кажется, здесь только потому,
Что прадед был рожден неподалеку;
Чесменский столп – затем, чтобы Державин,
Передавая лиру, не забыл,
Что в гроб сходить пора ему настала;
А имена товарищей по курсу
Начертаны на кельях для того,
Чтоб оправдать великолепный список
Блестящих эпиграмм и посвящений.
Пока еще вовсю подлунный мир
Насилуют бесстыдные пииты,
Не позволяя зарасти тропе,
Какая нас ни треснула б дубина
И как бы ни огрело помело,
Все те же мы. Нам целый мир – кабина
Скользящего вдоль неба НЛО.

7. Кафе