Антропный принцип

Комична смерть анаприлина
Под деревянным языком,
Как будто оба набрели на
Дверь с опечатанным замком.

Пока один, деревенея,

Пересмаковывает стресс,
Другой повел себя умнее:
Порассосался и исчез.

А там, за дверью, непочатый,

Ты знаешь, край, и там огни.
И как ее ни опечатай,
Каким амбарным ни замкни,

Но если на больничной койке

Я как бы заново рожден,
То вовсе не к трактирной стойке,
А к этой двери пригвожден.

И как ни прибегай к науке,

Какой анаприлин ни жри,
Я слышу запахи и звуки
И вижу отблески зари.

Все кажется, что там, за дверью,

Среди неведомых долин,
Помогут моему неверью
Наука и анаприлин.

«Жизнь длинную, точно французский батон…»

Что сказать мне о жизни?

И. Б.

Жизнь длинную, точно французский батон,
Понюхав, лизнув и потрогав,
Додумался, что меня мучит – вот он,
Соблазн подведенья итогов.

Ведь можно сказать: поглядите, каков, —

На медные деньги научен,
А после десятка веселых глотков
Художествен, даже научен.

Я прожил в семье, я детей пропитал,

И что б там судьба ни таила,
Я всех Александров уже прочитал —
От Пушкина до Михаила.

Сказать ли: все было? Боюсь, подведу

Черту, распрощаюсь со всеми,
Себя под такой монастырь подведу —
Под вечно прошедшее время.

Сказать ли Харону: «Давай погребем.

Желательно выгрести к раю.
Ведь мы не эпоху со мной погребем,
А джинсы с бахромкой по краю.

Ведь я никогда не играл в криминал,

Но все мы немного приматы.
Я слово корежил и мысль приминал,
И ими, как видишь, примятый.

Давай погребем. И на той стороне

Желателен берег пологий,
А если ты что-то имеешь ко мне,
В момент настригу апологий».

Нет, лучше театра прогулка в саду, —

Прощайте, котурны и тога! —
Я просто боюсь, что с ума не сойду,
Что выживу после итога.

Что стану я делать – разумный, живой? —

И то-то мне будет фигово,
Что снегом меня обнесло по кривой
И вьюга целует другого.

Памяти А. Гуревича

Не кукушка пляшет между створок,
Не птенец торчит из скорлупы —
Мы выходи в плаванье за сорок,
Как за Геркулесовы столпы.

Лунная дорога ли, тропа ли

Высветит притихшую ладью —
Здесь мои товарищи пропали,
Вышли за пределы – и адью.

Я позабываю божье имя

И прошу, забывши: «Извини,
Если пропадать, то вместе с ними,
То есть там, где сгинули они».

Мне не нужно боли или крика,

Мне не нужно славы или книг,
Лишь бы, как сказала Вероника,
Встреча на вокзале и пикник.

А не так, чтоб, выйдя на пригорок,

Потеряться взглядом в синеве,
Как кукушка, плача между створок,
С белой скорлупой на голове.

«Мне снилось, что выпали зубы…»

Я видел свое погребенье…

К. Случевский