Читаем Аргонавтика полностью

400  В бой неравный вступив. Но это тебе обернется     Новым еще страданием, если, погибнув, оставим     Им тебя на расправу. А наш договор заключенный —     Это хитрость, и станет худшей бедой для Апсирта.*     Местные жители против нас не поднимут оружье405  Колхам в угоду лишь ради тебя, коль погибнет колхийский     Вождь, твой брат родной и колхов лучший защитник.     Колхам же я не поддамся без боя. Готов я к сраженью,     Если только они мне мимо проплыть помешают».     Льстя ей, так говорил он. Она же ответила грозно:410  «Что ж, подумай, к каким делам позорным какие     Мне еще предстоит прибавить! Но первый проступок     Мной уж содеян, по воле богов я исполнила злое.     Так отражай в бою смертоносные копья колхидян!     Брата же я заманю, чтобы он в твои руки явился.415  Его ласково встреть, дай подарок богатый,     Если сумею я после ухода его провожатых     С глаза на глаз его убедить со мной к разговору,     Ты, если же мысль такая угодна тебе, — не мешаю, —     То умертви его и начни с колхийцами битву».420  Так сговорясь, они стали готовить Апсирту приманку     Щедрую и отправляют к нему посольство с дарами.     Был средь этих даров и священный покров Гипсипилы*     Пеплос багряный, который когда-то богини Хариты     Богу Дионису выткали на окруженном водою425  Острове Дии. Бог вручил его сыну Фоанту,     Тот его Гипсипиле, любимой дочери, отдал,     А она Эсониду вручила с другими дарами,     Чтобы носил он на память о ней чудесный подарок.     Всякий, только ощупав его или только увидев,430  Стал бы весь желанием сладостным сразу наполнен.     Он расточал вокруг себя аромат благовонный     С той поры, когда сам нисиец на нем распростерся     Пьяный видом и нектаром, дивную грудь обнимая     Девы, дочери Миноса — ибо и взял и оставил435  Богу подругу свою Тесей на острове Дни.     Быстро Медея в беседу вступила с посланцами колхов,     Чтоб убедить их уйти, лишь Апсирт приблизится к храму     Для разговора и мрак ночной их обоих прикроет.     Хитрость ей нужно обдумать с ним, как руно золотое440  Взять и вернуться назад в чертоги владыки Эета.     Фриксовы сыновья ее предали в плен чужеземцам.     Так обманув их, она обрызгала зельем волшебным     Воздух и дышащий ветер. Чудесными зельями теми     Можно и дикого зверя с лесистой выманить кручи.445  Дерзкий Эрот!* Зло большое! Беда превеликая смертным!     Не от тебя ли раздоры, вопли, стоны и плачи?     И остальные несчетные скорби, разящие смертных?     Злобный в оружии бог, ты на юных всегда нападаешь!     Вот таким ты вложил злое дело в сердце Медеи.
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Собрание сочинений. Том 2. Мифы
Собрание сочинений. Том 2. Мифы

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. Во второй том собрания «Мифы» вошли разножанровые произведения Генриха Сапгира, апеллирующие к мифологическому сознанию читателя: от традиционных античных и библейских сюжетов, решительно переосмысленных поэтом до творимой на наших глазах мифологизации обыденной жизни московской богемы 1960–1990‐х.

Генрих Вениаминович Сапгир , Юрий Борисович Орлицкий

Поэзия / Русская классическая проза
Страна Муравия (поэма и стихотворения)
Страна Муравия (поэма и стихотворения)

Твардовский обладал абсолютным гражданским слухом и художественными возможностями отобразить свою эпоху в литературе. Он прошел путь от человека, полностью доверявшего существующему строю, до поэта, который не мог мириться с разрушительными тенденциями в обществе.В книгу входят поэма "Страна Муравия"(1934 — 1936), после выхода которой к Твардовскому пришла слава, и стихотворения из цикла "Сельская хроника", тематически примыкающие к поэме, а также статья А. Твардовского "О "Стране Муравии". Поэма посвящена коллективизации, сложному пути крестьянина к новому укладу жизни. Муравия представляется страной мужицкого, хуторского собственнического счастья в противоположность колхозу, где человек, будто бы, лишен "независимости", "самостоятельности", где "всех стригут под один гребешок", как это внушали среднему крестьянину в первые годы коллективизации враждебные ей люди кулаки и подкулачники. В центре поэмы — рядовой крестьянин Никита Моргунок. В нем глубока и сильна любовь к труду, к родной земле, но в то же время он еще в тисках собственнических предрассудков — он стремится стать самостоятельным «хозяином», его еще пугает колхозная жизнь, он боится потерять нажитое тяжелым трудом немудреное свое благополучие. Возвращение Моргунка, убедившегося на фактах новой действительности, что нет и не может быть хорошей жизни вне колхоза, придало наименованию "Страна Муравия" уже новый смысл — Муравия как та "страна", та колхозная счастливая жизнь, которую герой обретает в результате своих поисков.

Александр Трифонович Твардовский

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия
«Может, я не доживу…»
«Может, я не доживу…»

Имя Геннадия Шпаликова, поэта, сценариста, неразрывно связано с «оттепелью», тем недолгим, но удивительно свежим дыханием свободы, которая так по-разному отозвалась в искусстве поколения шестидесятников. Стихи он писал всю жизнь, они входили в его сценарии, становились песнями. «Пароход белый-беленький» и песни из кинофильма «Я шагаю по Москве» распевала вся страна. В 1966 году Шпаликов по собственному сценарию снял фильм «Долгая счастливая жизнь», который получил Гран-при на Международном фестивале авторского кино в Бергамо, но в СССР остался незамеченным, как и многие его кинематографические работы. Ни долгой, ни счастливой жизни у Геннадия Шпаликова не получилось, но лучи «нежной безнадежности» и того удивительного ощущения счастья простых вещей по-прежнему светят нам в созданных им текстах.

Геннадий Федорович Шпаликов

Поэзия / Cтихи, поэзия / Стихи и поэзия