Читаем Астрофил и Стелла. Защита поэзии полностью

О Страсть! подруга всех моих невзгод,Сестра Любви моей многострадальной,Как трудно мне признать тебя опальной!4 Но предрешен печальный поворот:Венеру велено пустить в полетНа крылышках Дианы идеальной[76],И нравственностью высокоморальной8 Позолотить Амура жгучий дрот[77].Лишь скромность, преданность и угожденье,При сдержанной учтивости речей,Лесть на устах, в глазах — благоговеньеПредписаны мне Госпожой моей.Нет, в эти рамки Страсти не вместиться,14 Я должен гнать тебя, — но как решиться?перевод Г. Кружкова

Песнь вторая[78]

Ты ли в дреме столь глубокой,Дар небесный, мой алмаз?Научу ее сейчас,4 Пробудясь, не быть жестокой.Чары спят, и страх не нужен,Стрелы взора спрятал сон.Поиграем, Купидон,8 Ты, мой мальчик, безоружен.Язычок, что так сурово"Нет" бросал навстречу мне,Сможет ли в блаженном сне12 Лепетать все то же слово?Дремлет ручка — грозный воин.Путь открыт. Постыдно ждать.Нужно штурмом крепость взять.16 Трус Любови не достоин.Стой, глупец! В одно мгновеньеПробужденный вспыхнет взгляд —И Любовь твою сразят20 Возмущенье в презренье.Только уст влекущих сладостьПоцелуй украсть велит.Заучи же алфавит —24 И читай себе на радость.Поцелуй так сладок! ВсталаВ блеске гневной красоты.Убегай же, дурень! Ты28 Столько мог, а взял так мало.перевод В. Севанского

Сонет 73

Малыш Амур — проказник хоть куда,Лишь материнский взгляд ему указка,Ему любая шалость — ерунда,4 Все потому, что столь мягка острастка.Лежала спящею моя Звезда,Я выпил поцелуй — и гнева маскаИ брань мне были платой. Вот беда! —8 Мальчишке, а не мне нужна бы таска.Прощенья нет, и гнев ее восселНа троне красоты. А кто так смел,Чтоб шаг приблизить к судиям пунцовым?Небесный шут, твой самый лучший ликГнев столь прекрасным сделал в этот миг,14 Что искушает поцелуем новым.перевод А. Парина

Сонет 74

Темпейских рощ[79] не снилась мне прохлада,Мне к струям Аганиппы[80] не припасть,Тупице, недостойному обряда[81],4 В любимцы Муз вовек мне не попасть.Твердят нам: "Страсть поэтов!" О, не надо!Кто знает, что такое эта страсть?Но поклянусь рекою черной ада[82]:8 Не крал я мыслей и не стану красть.Вам странно, как же с легкостью такоюСлова и мысль моя текут ручьем,И я пленяю знатоков строкою?Ну почему?.. Нет... Что вы? НипочемНе догадаться вам. А вот в чем дело:14 Мои уста поцеловала Стелла.перевод А. Ревича

Сонет 75

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение