Читаем Астрофил и Стелла. Защита поэзии полностью

Лес тенист, и воздух чист.Всюду слышен птичий свист.Тонут дикие растенья4 В терпком запахе цветенья.Астрофил — и с ним она,Стелла, нежности полна.И душа душе из плена8 Шепчет: Будь благословенна!После всех страданий онОсторожен, обожжен.И она совсем забыла12 Все, что душу ей томило.Льются слезы их всерьез,Но смеются капли слез.И, деля любовь и горе,16 Отразился взор во взоре.Эхом вздохов дышит даль.В них и радость, и печаль.И, сплетясь, вместили руки20 Жизнь и смерть, восторг и мукиСловно жаждущий, готовСлух припасть к потоку ело!Но уста молчать решились,24 Чтоб сердца наговорились.Затянулась немота.Но любовь его устаРазомкнула — и влюбленный28 Вдруг промолвил, потрясенный:"Стелла, повелеть изволь —И восторг прогонит боль.Стелла, свет звезды небесной,32 Стелла, луч во тьме над бездной,Стелла, в чьих очах зажегСвой огонь крылатый бог!Прямо в сердце с небосклона36 Метят стрелы Купидона.Стелла, речь твоя вольнаДушу расплескать до дна.Стелла, словно ангел рая,40 Ты мне пела, дорогая.Стелла! Чудо красоты!Лик небесный, чьи чертыВсех милей! — Над ними разум44 Тайным светится алмазом.Сжалься, сжалься надо мной!Замер голос робкий мой.Стань моей! О, что с тобою?48 Не смутись моей мольбою!Сжалься! Я тебя люблю!На коленях я молю.Подтверждают правду жеста52 Даже время, даже место.День свиданья так хорош!Леса лучше не найдешь.Воздух, птицы и растенья, —56 Все поет: "Лови мгновенья!"Нежный ветер сам не свой:Он целуется с листвойИ нарядный лес колышет.60 Все вокруг любовью дышит.Здесь поляна влагу пьет,К ней ручей влюбленный льнет.Им, немым, блаженство ныне.64 Что ж робеть тебе, богине!"Вот он руки тянет к ней,Чтобы стала речь ясней.Но навстречу непреклонней68 Грациозный взлет ладоней.Речь ее пронзила вдругСердце. Поразила слух.Столь искусно ткались фразы —72 И признанья, и отказы."Астрофил, не надо вновьПроверять мою любовь.Для меня твои мученья76 Горше смерти, нет сомненья,Мне отрада — только ты,Лишь к тебе летят мечтыСредь скорбей моих безбрежных80 И томлений безнадежных.Если, как твердил не раз,Дорожишь сияньем глаз,То позволь уйти влюбленной,84 Безрассудной, ослепленной.Если вспыхнет мысль во мне,Там, в сердечной глубине, —Что не ты всего дороже, —88 Пусть умрет — и я с ней тоже.И еще отныне знай:Мне с тобой не нужен рай.Любишь! Есть ли счастью мера!92 Ты — моя любовь и вера.Верь, исполнен в этот разЖгучей боли мой отказ.Честь-тиранка так велела.96 Над собой не властна Стелла.Милый, погоди, постой,В сердце — ты. Когда поройСкажут о тебе — в смятенье100 Вспыхну вся в одно мгновенье."И ушла. И снова страстьНад страдальцем держит власть.Обрываю песнопенье —104 Таково ее веленье.перевод В. Леванского
Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение