Читаем Астрофил и Стелла. Защита поэзии полностью

Когда б я мог избавиться от страстиК раздумьям, я бы пел хвалу судьбе,Когда бы чувство подчинилось властиРассудка, изнемогшего в борьбе,Я б знал, что размышления достойно,6 И плыл бы мудро иль тонул спокойно.Когда б свою жестокость ты смягчилаИль красота поблекла бы твоя,Когда б любовь в душе моей остылаИль новую любовь нашел бы я,Тогда бы разум отыскал спасенье12 В себе, твое исполнив повеленье.Но мысль изнурена борьбой бесплодной,И чувства совершилось торжество.Люблю любовь, что красотой холодной,Прельщая всех, не любит никого.Борюсь, сдаюсь, то гордый, то смиренный.18 Ты, я, мысль, чувство, разум — неизменны.перевод В. Швыряева

20

Прощание

Я колебался, прежде чем постиг,Зачем у гроба говорят "ушел",Зачем так мягко судит наш язык4 Распутство смерти — худшее из зол.Но звезды мне твердят в сей мрачный миг:"Уйди от той, в ком ты любовь обрел!" —И в робком сердце нарастает крик,8 И горестная мгла нисходит в дол.О звезды, озаряющие твердь,Зачем вы приказали мне уйти?Уход бывает горестней, чем смерть,Нет горше слов, чем вымолвить "прости".Ни слез, ни смеха мертвому не жаль.14 Я радости лишен — со мной печаль.перевод А. Шараповой

21

Постигнув, что огонь ее очейЛишь плавит ум и сердце болью мучит,Решился я бежать от злых лучей,4 Надеясь, что с печалью даль разлучит.Но сразу свет из глаз моих исчез,И я ослеп, объятый черной мглою, —Как крот, лишенный зрелища небес,8 Скребущийся глубоко под землею.Слепой, устав от этих новых мук,Я к прежним мукам жажду возвратиться, —Так мотыльки летят на светлый кругСвечи, чтоб в серый пепел обратиться.Прекрасный выбор, что ни говори:14 Живи кротом — иль мотыльком гори.перевод Г. Кружкова

22

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение