Читаем Астрофил и Стелла. Защита поэзии полностью

Я мог бы... Страшно! Мог бы... Замолчи!Не смог, не понял, недостало сил...Теперь лишь, в этой чертовой ночи,4 Так ясно вижу: счастье упустил!Я, сердце, прав, что рву тебя в клочки:Парис мою Елену не сманил[48]Я сам от счастья им вручил ключи[49],8 Свою Судьбу я сам и сочинил;Но многомудрый автор и актер,Во мне сражаясь, каждый бил меня!Как я умно смягчить пытался спор...Не смог в Рассвете я увидеть Дня,Что рядом был, с сияющим лицом.14 Ах, быть бы глупым! Или — мудрецом.перевод Л. Темина

Сонет 34

Спроси: "Зачем ты пишешь?" — Для покояСердечного! "Но можно ль утолитьСловами муки — муку?" — Может быть,4 Ведь прелесть есть в изображенье боя!"Не стыдно ли стонать перед толпою?"- Нет, это может славу породить."Но мудрецы ведь могут осудить?"8 — Тогда суть мысли я искусно скрою!"Но что глупей, чем вопиять в пустыне?"- Что тяжелей, чем в боли промолчать?Исчез покой, расстроен разум ныне...Пишу, рядя: писать ли? не писать? —Чернила сякнут, мука не скудеет...14 Прочтет ли кто, как Стелла мной владеет?!перевод Л. Темина

Сонет 35

Ну как словами выразить предмет,Коль истину не отличишь от лести?Коль с бесконечностью природа вместе,4 Как очертить любовь? Ведь грани нет[50].Как жар мой загасить? Кто даст совет?Пылает сердце, разум не на месте.Коль Купидон стоит на страже чести,8 О, где надежда, что увижу Свет?Тебе служа, Амур достиг блаженства,И Слава жалкая уже не прах,Коль имя Стеллы на ее устах.В тебе нашел мой разум совершенство,Не ты хвалой — тобой хвала горда,14 Хвалима ты — почет и ей тогда.перевод А. Ревича

Сонет 36

Зачем ты, Стелла, и на этот разШтурмуешь замок сердца покоренный,Куда уже давно сквозь бреши глаз4 Твоих волшебных чар вошли колонны?Давно Амур исполнил твой приказ,И стяг твой осеняет бастионы.Зачем впустую тратишь сил запас,8 Громя в бою свои же легионы?Такая нежность в голосе твоемИ в нежности его такая сила,И столь она безмерна, что ничкомУ ног твоих душа моя застыла.Да что душа! Булыжник неживой,14 Бездушный пень — и тот пленен тобой.перевод А. Ревича

Сонет 37

Губам неймется, распирает грудь,И чешется язык, и мысли в родах.О лорды, слушайте — молю о взгодах! —4 Вот вам загадка, уловите суть.К двору Авроры нимфа знает путь[51],Богата всем, что зренью дарит отдых,И слово ни одно в словесных сводах8 Не передаст богатств ее отнюдь.Богата похвалою непрестанной,Богата сердцем царственных высот,Богата славой, вечностью венчанной,Но хоть в богатстве без забот живет,Одним несчастьем жизнь ее чревата:14 Она, увы, по имени Богата[52].перевод А. Парина

Сонет 38

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературные памятники

Похожие книги

Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

Валерий Юрьевич Вьюгин , Ксения Андреевна Кумпан , Мария Эммануиловна Маликова , Татьяна Алексеевна Кукушкина

Литературоведение
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 2

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.Во второй части вам предлагается обзор книг преследовавшихся по сексуальным и социальным мотивам

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография
Лаборатория понятий. Перевод и языки политики в России XVIII века. Коллективная монография

Изучение социокультурной истории перевода и переводческих практик открывает новые перспективы в исследовании интеллектуальных сфер прошлого. Как человек в разные эпохи осмыслял общество? Каким образом культуры взаимодействовали в процессе обмена идеями? Как формировались новые системы понятий и представлений, определявшие развитие русской культуры в Новое время? Цель настоящего издания — исследовать трансфер, адаптацию и рецепцию основных европейских политических идей в России XVIII века сквозь призму переводов общественно-политических текстов. Авторы рассматривают перевод как «лабораторию», где понятия обретали свое специфическое значение в конкретных социальных и исторических контекстах.Книга делится на три тематических блока, в которых изучаются перенос/перевод отдельных политических понятий («деспотизм», «государство», «общество», «народ», «нация» и др.); речевые практики осмысления политики («медицинский дискурс», «монархический язык»); принципы перевода отдельных основополагающих текстов и роль переводчиков в создании новой социально-политической терминологии.

Ингрид Ширле , Мария Александровна Петрова , Олег Владимирович Русаковский , Рива Арсеновна Евстифеева , Татьяна Владимировна Артемьева

Литературоведение