Атаман Устя

— Ну, теперь съ Богомъ… валяй, иди, бери коня и лети. Орликъ вывелъ изъ-подъ навса сарая одного изъ двухъ своихъ коней. Парень слъ, лицо его сіяло отъ радости при мысли, какъ онъ доскачетъ къ команд, спасенный отъ суда разбойниковъ и врной смерти.

— Ну, прости, спасибо! буду ждать! заговорилъ быстро Петрынь и вдругъ смолкъ и вздохнулъ… Вотъ что, Егоръ Иванычъ, выговорилъ онъ, понизивъ голосъ, — а вдь мн ее жалко, ей-Богу, пропадетъ; ее вдь въ город казнить будутъ.

— Ну, ладно, жалй; только, жалючи, скачи да скачи! выговорилъ Орликъ смясь.

Петрынь отъхалъ и скоро пропалъ въ темнот ночи.

— Еще погоди; не вдомо еще, кого и гд казнить-то будутъ! смялся эсаулъ уже одинъ, глядя вслдъ Петрыню.

VIII

Рано утромъ встревоженный и обозлившійся дядька — управитель Ефремычъ, прибжалъ къ Уст и разбудилъ атамана.

— Петрынь ночью утекъ! объявилъ онъ. Крыша взломана, а въ кустахъ лстница, что съ бляны досталась.

— Ну, и чортъ съ нимъ! вымолвилъ атаманъ.

Ефремычъ подивился хладнокровію, съ которымъ Устя приняла извстіе о побг заключеннаго.

Въ ту же минуту явившійся верхомъ эсаулъ, веселый и бодрый, вошелъ наверхъ къ атаману. При объясненіи Ефремыча о бгун Петрын онъ треснулъ его по плечу и смясь замтилъ:

— Срамъ, дядя, проспалъ Петрыня, стыдно-ста! Что теперь будетъ? погубитъ онъ насъ.

— Полно ты при Ефремыч скоморошествовать, сказала Устя. Говори, зачмъ ты его увелъ и гд онъ! Отпустилъ?

— Встимо, отпустилъ. Къ команд! и коня своего далъ, чтобы Малина или другой кто его не догналъ. Теперь онъ, поди, ужь на полдорог…

Ефремычъ ахнулъ.

— Что за причта! Какъ же такъ-то?..

— А вотъ погоди, дяденька, потомъ все разъяснится. Слушай, атаманъ… и ты тоже, «князь», слушай; и теб надо знать — въ помощь будешь.

И Орликъ передалъ атаману съ дядькой подробно весь свой планъ борьбы съ командой. Онъ началъ словами:

— Силой не возьмешь. Надо обманомъ взять.

Орликъ объяснилъ, что онъ тотчасъ отправляется къ команд, гд его, посл предупрежденія Петрыня, встртятъ какъ пріятеля, т. е. какъ измнника и предателя шайки и атамана. Не спаси онъ Петрыня — парень во вкъ бы ему не доврился посл давнишней ненависти. Онъ постарается войти въ дружбу съ командиромъ и взять на себя предательство и разгромъ поселка. Вся сила въ томъ, чтобы убдить капрала такъ ли, иначе ли, раздлить свою команду на дв части и одну изъ нихъ поручить вести Петрыню или ему самому Орлику.

Чрезъ два дня эсаулъ опять общался навдаться, чтобы объяснить и распредлить все подробне какъ кому дйствовать

— И ты полагаешь, толкъ будетъ изъ всхъ твоихъ выдумокъ? недоврчиво произнесла Устя.

— Увидимъ! Можетъ, дло и выговоритъ! А вы покуда на всякій случай готовься вс… Добро закапывайте. Врне!

Орликъ простился съ Устей и весело двинулся верхомъ чрезъ поселокъ.

Молодцы устинцы, уже узнавшіе страшную всть — приближеніе команды, тревожно сходились кучками по дворамъ. Отъздъ эсаула изъ Яра еще боле смутилъ всхъ.

Даже Малина покачалъ головой.

— Нешто время теперь эсаулу отлучаться и бросать своихъ! подумалъ онъ.

Устинцы были напуганы, и недаромъ…

Появленіе команды было всегда концомъ для всякаго разбойнаго гнзда. Биться съ солдатами, вооруженными хорошими ружьями, а не самопалами, казалось этой «сволок» со всего міра еще страшне, чмъ оно было въ дйствительности. Только бывалые, какъ Малина, знали, что команда — не Богъ всть какая бда, солдаты тоже люди-человки.

Во всякомъ случа, если бы даже разбойники и одолли, что было крайне сомнительно и случилось лишь счетомъ съ десятокъ разъ со временъ Стеньки Разина, помимо битвы приходилось все-таки уходить съ насиженнаго мста. Не сожгутъ и не разорятъ солдаты Устинаго Яра теперь — пришлютъ изъ города другую команду, хоть третью. Уже подняло ноги начальство, то конецъ; не усядется смирно, покуда не уничтожитъ гнзда разбойнаго; стало быть, Устиному Яру — пришли послдніе деньки.

А итти съ Устей на другое мсто, побросавъ запасы всякіе — все одно, что совсмъ уходить. Лучше даже уйти и искать другого атамана, до котораго начальство еще только собирается добраться.

— Что-жь биться-то, когда знаешь, что не одолешь, говорили и думали устинцы, въ особенности татары, калмыки и мордва.

— Лучше, ребята, утекать по-добру по здорову! У атамана много добра, а намъ что? Портки да рубаху на себ унесешь.

Устя и Орликъ оба хорошо знали, какъ подйствуетъ на молодцовъ извстіе о команд. Устя, посл совщанія съ Малиной, далъ ему право «орудовать» его именемъ.

Орликъ, узжая, тоже поручилъ Черному и татарину Мустаф, который за послднее время, и особенно при разгром бляны, доказалъ свою лихость и удальство. Къ нимъ еще присоединился желтый, невдомаго края человкъ, т. е. Кипрусъ.

Вс четверо наблюдали теперь за поселкомъ и его населеніемъ. Въ четырехъ умахъ Устинова Яра, на холмахъ стояли они, каждый съ тремя-четырьмя молодцами на выборъ, вооруженные ружьями, и исполняя должность часовыхъ и дозорщиковъ за своими. Приказъ атамана для строжайшаго исполненія былъ:

— Бить мертво бгуновъ изъ Яра, якобы предателей.