Атаман Устя

Завидвъ еще за версту съ холма расположившуюся на опушк лса команду, Орликъ слегка смутился. Не многолюдство и грозный видъ, какъ когда-то на блян, заставилъ его оробть, а то, что онъ самъ живьемъ въ руки отдается.

— Неровенъ часъ. Захочетъ Петрынь отплатить за старое — и готово! Живо допроситъ его капралъ и велитъ повсить на дерев. Поздно, братъ, скажетъ, пришелъ намъ въ помочь; теперь мы и безъ тебя гнздо найдемъ и разнесемъ по втру; теперь-то, молъ, вы вс охотники помогать и своихъ выдавать — какъ смерть на носу.

Орликъ вздохнулъ и двинулся. Взялся за гужъ, такъ нечего ужъ… Служивые косо и подозрительно встртили всадника.

Чрезъ нсколько минутъ эсаулъ разбойничей шайки былъ уже поставленъ предъ капраломъ и отвчалъ на его вопросы. Петрынь стоялъ около, и когда капралъ обращался къ нему за подтвержденіемъ словъ вновь прибывшаго — парень подтверждалъ слова Орлика.

Капралъ, начальникъ команды, былъ совсмъ молодой человкъ, мене двадцати годовъ на видъ, хотя въ дйствительности ему было около 24-хъ лтъ; это былъ начинающій службу недоросль изъ дворянской семьи, по имени Засцкій, его лицо, юное, добродушное, не глуповатое, но ребячески умное, т. е. съ наивностью какъ во взгляд красивыхъ голубыхъ глазъ, такъ и въ постоянной, не сходящей почти съ губъ улыбки, — все сразу особенно подйствовало на Орлика. Разбойный эсаулъ почувствовалъ, что у него на сердц такое ликованіе, такой восторгъ, что, того гляди, онъ выдастъ себя и у него спроситъ кто-нибудь похитрй капрала — «чему, молъ, ты обрадовался!»

Но такіе два человка, какъ капралъ и Петрынь, ничего не могли увидть и понять. Глядя на начальника команды, Орликъ думалъ:

— Чижикъ!.. изъ гнздышка вчера выпорхнулъ и еще кормиться самъ не уметъ; у маменьки изъ-подъ юбки выскочилъ и ничего мірского не смыслитъ.

Переговоривъ съ капраломъ, котораго звали Александромъ Иванычемъ, Орликъ окончательно убдился, что обойти этого командира-птенца ему будетъ дломъ не труднымъ, а пустой и смхотворной потхой.

— Ну, выслали вы на насъ фельдмаршала! внутренно смялся полудворянинъ Соколовскій и тмъ боле былъ ему забавенъ капралъ, что напоминалъ ему лицомъ и голосомъ его брата своднаго, т. е. старшаго сына Соколова, законнаго наслдника его покойнаго отца. Это сходство, случайное съ тмъ, кто своимъ рожденіемъ на свтъ отнялъ все у Егора Соколовскаго, было не на счастье молодому капралу: у Орлика тотчасъ явилось къ нему недружелюбное чувство, и для жалости мста уже не было.

— Туда же лзетъ воевать, разбойниковъ ловить; ахъ, ты, щенокъ! молоко на губахъ и ужь лзетъ въ рфицеры; поди, самъ за этимъ и вызвался въ командировку на Устинъ Яръ.

Орликъ объяснилъ капралу, что онъ, ради помилованія себ и ради ненависти къ атаману шайки, явился добровольно въ отрядъ, чтобы помочь безъ всякой возни въ одинъ часъ все повершить: шайку поразстрлять и похватать, а поселокъ разграбить и спалить.

— Ну, вотъ за этимъ я и посланъ! наивно отвтилъ Засцкій; если ты мн поможешь — я теб общаю помилованіе.

— Много благодаренъ! поклонился Орликъ въ поясъ, — я теб слуга; въ одинъ часъ времени все повершимъ, только вры дай мн малость и распорядися, какъ я теб, баринъ, буду совтъ давать.

— Разумется! отозвался юный командиръ.

— Мн порядки и норовы разбойные вдомы; я знаю, какъ ихъ и напугать ловче, тоже и взять врасплохъ. Коли пожелаешь, всхъ ухлопаешь по одиночк, а нтъ, всхъ перевяжешь и въ городской острогъ на канат погонишь. Могу я теб тоже указать потомъ, гд у атамана и деньги будутъ зарыты; поди, теперь зарываютъ; ну, да мы все найдемъ.

— Нтъ, убивать мн не охота, заговорилъ Засцкій; ну, ихъ… кровь потечетъ… мертвые будутъ лежать… спасибо… я когда галку да ворону изъ самопала своего случится убью, то не люблю глядть… денегъ тоже мн не надо; пускай мои солдаты раздлятъ себ; а вотъ ты устрой мн, чтобы всхъ перевязать живьемъ. Когда ты это сдлать можешь?

— Въ ночь завтра все повершу!

— Завтра! Что ты! И мн во-свояси домой можно будетъ! воодушевился молодой человкъ.

— Встимо, что-жь тутъ теб, баринъ, время терять; перевяжемъ всхъ и двинемъ въ городъ, привязавъ въ канату.

— Чудесно! Вотъ спасибо… а то я вдь капралъ… понялъ ты… я вдь не офицеръ еще… какъ вернусь съ порученія должности, такъ я офицеромъ буду; мн это общано.

Засцкій оживился, глаза его заблестли и легкій, будто двичій, румянецъ выступилъ на его свжемъ, молодомъ и отчасти женственномъ лиц.

— Вотъ и ладно! сказалъ Орликъ, — жениху эдакому да мшкать — не приходится; мы живо повернемъ.

— Какъ же ты это мн сдлаешь.

— А вотъ слушай, баринъ, все по порядку…

И Орликъ толково, красно и горячо разсказалъ капралу, какъ онъ все дло подведетъ такъ лихо и живо, что атаману и шайк разбойниковъ — мигнуть не успть; какъ куръ во щи — вс угодятъ; Засцкій слушалъ и радовался.

— Такъ, такъ; разумется! Какой ты умный! восклицалъ юный военачальникъ.

— Я знаю, что я умный! отозвался наконецъ Орликъ, смясь; я, кого хочешь, за носъ чрезъ Волгу безъ лодки переправлю.

— За носъ? удивился капралъ, — да, ты въ шутку? и молодой малый сталъ смяться ребяческимъ смхомъ.