Батийна

— В том, что ты лезешь в дела чужой семьи! Ну-ка попробуй оправдаться! Виданное ли дело, чтобы кулы топтали то место, где им не положено ступать? Откуда, интересно знать, у них появилось столько силы и бесстрашия? Молодая женщина, которую ты увез к себе, пусть тебе будет известно, входит в мою семью. Адыке и я — дети одного жеребца. А жеребец этот не простой, всемогущий. С ним шутить никто не посмеет. А ты кто? Одна лишь почечка на маленькой нашей ветке. Вот ты кто! Я могу выслать своих джигитов, чтобы они разорили твой аил и угнали весь твой скот. Я этого пока не стану делать. Ты сейчас же поедешь и сам привезешь сюда ту, которую отнял у Адыке.

Угроза не предвещала ничего хорошего, сбитый с толку Джусуп возвратился домой, вызвал к себе Батийну и умоляюще сказал:

— Милая Батийна, я был уверен, что смогу тебя защитить от любой беды, от любого несчастья. Но руки у меня, оказывается, коротки, и я наступил на хвост питона. Теперь меня одолевает страх перед силой зла. Только не обижайся на меня. Рад был помочь, но ничего не вышло. Сейчас мы с тобой поедем к Кобёгёну-ажы. Собирайся в дорогу, дочь моя.

— Неужели, Джусуке, передо мпой снова встанет непроходимая черная скала?

— Да, дочь моя, и нам с тобой не обойти ее. Пора трогаться в дальний путь.

Батийна в слезах взобралась в седло. Женщины из аила сокрушенно проводили ее.

— Ай, бедняжка, тяжкие испытания ожидают ее.

Адыке, заполучив невестку, оставил ее кобылу у ажы, взял у него другую лошадь и, чтобы никто не видел, как он возвращается с беглянкой, уже в сумерках отправился домой. Ехал и думал: «А правильно я сделал, что все-таки собрался попозже. Увидят знакомые, начнут судачить: вот, мол, сам Адыке гонялся за повесткой, которая не хочет жить с его сыном».

Женщина не чувствовала, жива ли она, едут они или топчутся на месте. Равнодушная ко всему, будто у ней окончательно вышибли разум, она бросила поводья и не управляла лошадью. Джигиты, что сопровождали ее, всю дорогу подскакивали к ней, бранили, пинали, куда придется, орали:

— Что уснула, сука! Пошевеливайся! Удирать умеешь, а как управлять лошадью, позабыла?! Осрамила нашего бая, стерва! Ну, погоди, дай добраться до аила!

Ни живую ни мертвую на рассвете ее привезли в аил. Салкыпай, любительница понежиться в постели, услышала топот копей и бубнящие голоса всадников, разом вскочила.

— Что, привезли эту шлюху-беглянку? Ну-ка, где там она? Распять! Пока ее не проучим как следует, из нее толку, очевидно, по будет. Где моп верные джигиты?

Байбиче еще с вечера приказала трем верзилам не ложиться спать и приготовить необходимое для распятия беглянки. Злые от бессонницы, три джигита принялись выполнять ее указания.

Батийну накрепко привязали к решетке юрты.

— Можете спустить с беглянки три шкуры!! — подбадривала Салкынай. — Проучить так, чтобы знала, от кого решила убежать.

— Через мою седую голову захотела перешагнуть, замухрышка? — орал Адыке. — Можете не прикончить! За нее уже давно оплачен иск сполна…

Сердце отца

После того, как Адыке увез Батийну, Джусуп не мог успокоиться. «Если родственники не поднимутся на защиту, — думал Джусуп, — то бедняжке грозит опасность… Надо немедля сообщить другу, что Батийна убегала от мужа, но ее поймали».

Незамедлительно Джусуп послал гонца в аил к родителям Батийны. Казак и Татыгуль и без того терзались сомнениями, как там живет дочь, а тут совсем пали духом.

— Несчастное дитя! — сказал отец сокрушенно. Убьет ее тиран Адыке. Не жди от него пощады. Проклятье нечестивцу, к которому попало мое сокровище…

Отец пошел к почтенному старцу Сарале и сквозь стон и слезы сказал:

— О уважаемый всеми мудрец! Если бы не ты, я продал бы сына, но не отдал бы дочь тирану. Ты тогда сказал: «Отдай дочь, ибо на нас нападут, уничтожат людей, угонят скот» — и настоял на своем. Теперь я не знаю, жива ли, нет ли моя радость. Я, видишь, занемог, не могу ехать. Да и ехать мне нельзя, опасно Батийна не только моя дочь, она и твоя дочь. О уважаемый аксакал! Прошу тебя, поезжай сам и привези мне весточку от моей любимицы. Если она еще жива, пусть Адыке над ней не глумится. Покажи Адыке паши узы родства, мудрец Сарала. Если тебе трудно ехать одному, то прихвати в попутчики моего друга Джусупа. Ради меня он готов хоть в огонь, хоть в воду. Скажи, что я просил.

Могущественные родственники — подспорье для девушки. Если Казак сам поедет, Адыке в ярости может избить его вместе с дочерью. Но с Саралой Адыке не осмелится так поступить. Сарала — уважаемый старец аила, сват прославленного достопочтенного Акимкана, — он тоже из знатного рода беков, и ему нечего опасаться Адыке. Акимкан выше стоял Адыке как по богатству, так и по положению и славе. Именно эту сторону имел в виду Казак, посылая к свату Адыке Саралу в качестве посредника и заступника дочери.

Сарала не стал отказываться. Быстро собравшись в дорогу, он оседлал коня и, не по возрасту легко, встал на стремя. Казак напутствовал его: