Беглец (СИ)

Бросаю наблюдательный пост и иду открывать, по дороге ища пути к отступлению или хотя бы разумные отмазки. Мозг отказывается соображать. Ах, да: одна мысль в день. Лимит исчерпан.

— Майк! — Открываю дверь, и мимо меня проносится… Стейси. Фух. Спасен.

Она замирает на пороге гостиной. Её светлые волосы так и замирают в воздухе, не спеша ложиться на плечи. Её взгляд замирает в секунде от понимания.

— Я что, помешала? Олли сказал, ты отсиживаешься у себя в норе. Это что? — показывает она пальцем. Куда показывает? Ну, ясно куда.

— Это абсурд, — говорю я, чуть не плача. — Стейси, забери меня отсюда. Помнишь, ты обещала спрятать?

— Постой-ка, я его знаю… Я ведь его знаю?.. Это тот парень… — Она вскидывает брови, но я жестом останавливаю вопросы.

— Просто пообещай, что спрячешь, и я сам все расскажу.

— Хорошо, — хмыкает она и проходит в комнату, обходя занятое кресло, как будто это что-то занятное и сильно кусачее.

В следующие десять минут я рассказываю длинную историю о том, как один любитель граффити вот уже несколько месяцев портит мне жизнь. Разумеется, опуская очерняющие меня подробности. В моём пересказе эта история превращается в забавный анекдот. Стейси хохочет и в конце даже выбегает в коридор, чтобы отсмеяться и не разбудить спящего.

— А я думала позвать тебя с собой, на вечеринку. Мы сняли номер, — говорит она уже оттуда.

— Звучит заманчиво, — отвечаю я грубо. Какие тут вечеринки.

— Да ладно тебе. Ты же не собираешься сидеть с ним всю ночь. Или собираешься?

— Хочешь, чтобы он разгромил мне дом? Или чтобы пришел Олли и застал его мирно пыхтящим у камина? — недоумеваю я.

— Да. Точно. И что ты собираешься делать? — интересуется подруга.

— Это я хотел спросить у тебя. Думал переложить его на кровать, но…

— На кровать?! — перебивает Стейс, морщась. — Совсем обалдел?!

— Да, пожалуй, — говорю, задумавшись, глядя на то, как мой названый брат посапывает, уронив голову на плечо. — Пожалуй, спятил. Поможешь?

Стейси смотрит обалдевшим взглядом. Сережки в ушах позвякивают, когда она переминается с ноги на ногу, покусывая губу.

•• — •• •• ——— —

И—Д—И—О—Т.

========== Icky Thump ==========

Утро нового дня обнаруживает пыль на подоконнике и всю абсурдность вчерашних идей.

Не знаю, что меня дёрнуло, когда решил оставить его здесь. Казалось, всё очевидно. Я и не думал, что может быть иначе, не подозревал возможности выкинуть его на улицу или вовсе оставить в патрульной машине. В конце концов, он не совсем чужой. Нет — конечно, чужой; но откуда это невозможное чувство ответственности, которое как дамоклов меч висит надо мной при каждой нашей встрече? Почему и с каких пор для меня важно чужое мнение и не важно мнение подруги, отчаянно сопротивлявшейся моей безумной идее? Нет, не то — мне важно не разочаровать, но я и в самом деле не думал, что настолько погряз в желании распространить свою идеальную репутацию абсолютно на всех. Меня раздражает собственное стремление обнять весь мир — чтобы затем, уловив противоречие, оттолкнуть, выбросить из гнезда — в свободный полет, любоваться которым я не рад. Я делаю вид, что выше всего этого — всего человеческого, низменного, обличающего слабости. Выше вранья, отказов, эгоцентризма. Не понимаю, где мои собственные желания заканчиваются и оборачиваются тотальным отрицанием, возведенным в принцип. Не знаю, что настоящее, что внушенное, а что вдолблено в голову мной самим. Ненавижу думать об этом: я ничего не могу решить. Мне жизненно необходимо придерживаться одной линии, а вместо этого я мечусь из стороны в сторону, не разбирая указателей и не решаясь сделать окончательный выбор. Я просто не вижу истины.

Ненавижу, что эта головоломка мне не по силам.

Провожу ладонью по запотевшему зеркалу и вижу Мистера-Совершенство. Мистера-Равнодушие, Мистера-Снисходительность-Жалость-Поучение-Альтруизм-Презрение-etc; он улыбается одной из проходных улыбок, и кожа покрывается мурашками. Я определенно сбился с пути — мысль об этом рождает безумие. В один день я сойду с ума, не в силах сжиться с противоречиями. Моя голова натурально взорвется. Мне легко, потому что, не в силах смириться с несоответствиями, я давно принял подобный конец. Бесславный, на дне жизни, под грудой обломков — ожиданий современного общества и моих собственных запутанных в узлы мыслей. Я ничего не боюсь. Это веселит и воодушевляет одновременно.

Представляю свое безжизненное тело. Не думаю, что умру «бескровно» — по крайней мере, мне бы этого не хотелось. Целые волосы, зубы и ногти — уныло. Всё будет не так.

Я буду лежать ничком, на лице — посмертная маска страдания. Удивленные, безумные глаза, искривленный рот.

Я говорю «нет» прозе. Заменим бутылки на старые, залитые мочой газеты, а разбросанные шприцы — на задеревеневших, с ощетиненной шерстью крыс. Что это за место? Одна большая мышеловка. Пол усыпан мусором.