Берег ветров. Том 1

В дверь канцелярии кто-то тихо и несмело постучал. Господин пастор прислушался. Предобеденное время каждого вторника было им назначено для составления текстов духовных песнопений. В эти часы в доме должна была царить тишина, и никто не смел его тревожить. Барыня уехала вчера с дочками в гости к tante Charlotte[12] в Куресааре, они должны были возвратиться только в четверг. Кто же этот нахал, рискнувший помешать ему?

- Herein![13] - раздраженно крикнул господин пастор.

В дверях появилось испуганное круглое лицо горничной Леэны.

- Что тебе нужно? Разве ты не знаешь, что в эту пору я тружусь в святом уединении и никого не принимаю?

- Церковный староста, юугуский Сийм, ждет уже давно и просит господина пастора принять его.

- Принять его? А за что же ты жалованье получаешь, если за порядком в доме следить не умеешь? Разве староста не знает, где живет кистер?

- Сийм говорит, что кюласооский Реэдик из Руусна при смерти, но не велит посылать за господином пастором. Этак он и умрет без причастия.

- Что? Хочет умереть без причастия? Пришли сейчас же сюда Сийма!

Минут двадцать спустя господин пастор Альфред Гиргенсон в пароконной коляске с поднятым для защиты от дождя верхом заставлял сидящего на козлах кучера гнать что есть мочи. Совершение обряда крещения в приходе Каугатома было делом кистера и школьных учителей. Иногда (хотя и реже) господин пастор поручал заботам кистера и отпевание усопшего, но если кто-нибудь только собирался умирать, тут уж, извините, Гиргенсон сам давал каждому прихожанину отпущение грехов. Господин пастор твердо решил добиться того, чтобы в его приходе ни один взрослый не умирал без причастия. Поэтому в пределах власти каугатомаской церкви гибель на море и любая другая внезапная, случайная смерть была почти в опале. Во всяком случае пастор придирчиво допрашивал родственников покойного, чтобы узнать, не погиб ли он без покаяния по их небрежению или злокозненной медлительности.

Нынешний случай, если верить Сийму, был совершенно неслыханный. Умирающий запретил родственникам обращаться к пастору и хотел уйти из мира сего без причастия. Хорошо еще, что староста пронюхал об этом в последнюю минуту и кинулся на церковную мызу. «Сийм все же верный человек, - подумал пастор. - Если бы все прочие старосты проявляли такую заботу и рвение, всякие безбожные дела в приходе случались бы гораздо реже».

- А этот сочинитель пакостных песен, этот слепой Каарли, или как они его зовут, тоже живет в деревне Руусна? - спросил пастор у кучера.

Однако Антс был поглощен понуканием лошадей и потому не сразу услышал обращенный к нему вопрос, так что священник вынужден был сердито повторить его.

- Там же, там же, в Руусна, - ответил кучер, повернув к пастору мокрую от дождя голову.

- Ты скажи там кому-нибудь, чтобы они его прислали завтра ко мне в пасторат, - обронил пастор.

До Гиргенсона и раньше доходили от юугуского Сийма жалобы на слепого сочинителя дерзких песен, но, как «поэт-философ», пастор не хотел вмешиваться в суетные пустяки. Главным было отпущение грехов. Но теперь, когда старик (как говорит Юугу) осмелился затронуть своей брехней самих господ помещиков, пастор не может уже остаться безучастным зрителем.

- Как фамилия сочинителя этой брехни? - спросил пастор.

- Тиху, Каарель Тиху, - ответил Антс. Он служил кучером церковной мызы еще при прежнем пасторе, старом Эдерберге, и знал по имени почти всех жителей прихода.

- Aber[14] фамилия умирающего, к которому мы сейчас едем, тоже Тиху. Они родственники? - спросил пастор.

- Весь род Тиху происходит от одного корня, все они выходцы из Рейнуыуэ.

- И Матис Тиху? - Гиргенсон старался вспомнить этого чернобородого, остроглазого мужика. Церковные сборы, правда, были им уплачены, но тесть пастора, барон Ренненкампф, называл его настоящим крамольником.

- Реэдик ведь отец Матиса! - сказал кучер Антс, дивясь тому, что господин пастор, считающий себя умным человеком, не знает и половины того, что происходит в Каугатома.

Но разве смел кучер рассуждать об уме своего барина? Ведь у господина пастора было много других забот: ведение большого хозяйства церковной мызы, много напряженной Gehirnarbeit, много dichten und denken[15], да еще большой приход с сотнями Яанов, Матисов и Реэдиков. Что же удивительного в том, что он не мог всех сразу запомнить? Да-да, Матис Тиху сын Реэдика Тиху, - Сийм тоже что-то вроде этого говорил. Умирающий отец отталкивает руку пастыря, не хочет отпущения грехов, сын - крамольник, их родич Каарель Тиху сочиняет глумливые песни - хорош выводок собрался!..

- Гони! - прикрикнул господин пастор.

Кучер хлестнул кнутом жеребцов, и коляска господина пастора покатилась по береговой дороге, к деревне Руусна.