Беседы о литературе: Запад

Действительно, Эмиль Верхарн сумел стать поэтом сегодняшнего дня. Он сумел рассказать в своих стихах о жизни Европы на рубеже веков, не погружаясь исключительно в идиллический мир деревни или не уходя в создание чисто философских образов. Верхарн был единственным, исключительным поэтом, потому что он сумел в своей поэзии сказать обо всём, что происходило в его эпоху, обо всём, из чего состояла жизнь человека в те времена, теперь от нас отделенные целым столетием. И при этом трудно сказать, что кто-то из поэтов более нового времени так полно охватил жизнь. Обычно – и это типично для XX века – поэты уходят в одну только область и стараются жить в очень большой степени в ими созданном, отчасти искусственном, отчасти стилизованном под прошлое мире. Верхарн был не таким, Верхарн был совсем другим. Он говорил о настоящем, его не приукрашая, но и не рисуя его в одних только мрачных красках.

Почему я заговорил сегодня об этом поэте? Потому что, наверное, никто из писателей начала века так много не говорит о Церкви, о богослужении, о колокольном звоне, о духовенстве, о верующем человеке, как это делает Верхарн. Но если приглядеться к его стихам, то верующие у него – это люди, принадлежащие к уходящему миру.

Церковное искусство тоже досталось нам от прошлого, но не только оно принадлежит прошлому. Оно уходит в прошлое вместе со старыми статуями и фресками, осыпается позолота со шпилей деревенских храмов, а вместе с этой позолотой в небытие уходит и то, чтó эти храмы наполняет – молитва. Так рассуждает поэт, погибший случайно – попавший под поезд в годы Первой мировой войны.

Да, даже он считал, что христианство уходит в прошлое. Надо сказать, что так считал не только он, так считали и очень многие иерархи и богословы, включая наших, отечественных. Потому что в Церкви – это касается и православия, это касается и католичества, это касается и протестантских исповеданий – с каждым годом становилось всё меньше и меньше людей. Прежде всего, там почти не осталось молодежи. Да, действительно, такой была ситуация в первой половине XX века. Как это ни парадоксально, она изменилась к лучшему только в годы Второй мировой войны.

Казалось, что христианство умирает. Это было на рубеже XIX и XX веков. Это казалось даже такому тонкому человеку, как Эмиль Верхарн, который бесконечно любил деревенские храмы своей родной Фландрии, любил богослужение, любил язык Церкви, запахи церкви, колокольный звон и церковное пение, который любил церковное искусство, который весь принадлежал этой цивилизации, но, принадлежа к ней, чувствовал ее обреченность, считал ее уходящей. Всё-таки история пошла какими-то другими путями. Давайте попытаемся понять, почему. Я именно для того приглашаю вас сейчас в эфир, чтобы попытаться разобраться в этой проблеме.

Я напоминаю вам, что когда-то мы говорили о том, что еще во времена шекспировского «Гамлета» и «Дон Кихота» Сервантеса, то есть на рубеже XVI и XVII веков, люди начали задумываться о том, что христианский взгляд на мир устаревает. Можно говорить, что именно тогда начался кризис христианского мировоззрения. Прошло три века: XVII, XVIII и XIX. Настал самый страшный – XX век. И вот теперь вдруг этот кризис начал разрешаться. Оказалось, что христианство совсем не умирает, совсем не уходит в прошлое. Оказалось, что вера во Христа, вера в Бога так же сильна в сердцах у людей сегодняшнего дня, как была она сильна в сердцах библейских пророков, как была она сильна в сердцах апостолов и мучеников первых веков христианства.

Я заговорил сегодня об Эмиле Верхарне, потому что это действительно удивительный поэт. Я заговорил сегодня об Эмиле Верхарне, хотя те переводы его стихов на русский язык, которые существуют, меня, честно говоря, не устраивают. Я читал в последние дни Верхарна по-французски, сравнивал французский текст с русскими переводами и видел их несовершенство. Попытаюсь сейчас объяснить, чтó меня не устраивает в русских переводах Эмиля Верхарна.

Сделаны они в основном Георгием Шенгели и Валерием Брюсовым. И тот и другой очень любили Верхарна. И тот и другой считали Верхарна самым большим поэтом XX века. Но они не были христианами, они не были верующими людьми. А Верхарн хотя и говорил об обреченности христианской цивилизации, но верил в Бога и был настоящим христианином, был человеком, если можно так выразиться, церковной цивилизации. И вот эта его очень глубокая церковность была совсем непонятна переводчикам. Именно поэтому, несмотря на декларированную точность и действительно получавшуюся точность, они стихи Эмиля Верхарна начисто убили в своих переводах. И мне очень обидно их читать по-русски.