Без зла

Коллектив, зная мой холерический темперамент, скорбно молчит, не прерывая, зная, что я проорусь и всё будет по-прежнему. И тут я впервые заявляю во всеуслышание, что отныне каждый, каждый, кто опоздает на службу или репетицию, будет наказан рублём! Нет! Тремя рублями (не помню уже, какие деньги были в 1997 году, но сумму я назвала внушительную).

Хор дружно зевнул, зная, что в моём случае орать, это одно, а исполнить проклятие — совсем другое, и мы начали репетицию.

А тем временем в коридорчике, возле нашей репетиционной комнаты, очень верующая бабушка по имени Августа, во славу Божию (бесплатно) мыла пол в своём синем халатике, распластав уши по всему периметру дома.

Аккурат через два дня я была вызвана на ковёр к настоятелю на серьёзный разговор. До него дошли слухи, что я обираю певчих, забирая у них половину зарплаты за опоздания, и мухлюю с табелем посещений в свою пользу. Пока разбирались, откуда звон, пока весь хор ходил и объяснял бухгалтеру и настоятелю, что это неправда, клевета и ложь, слухи внутри церковной ограды росли и множились. Пока я методом дедукции вычисляла святую бабушку Августу, репутация моя превратилась в тряпки. До конца отмыться так и не удалось. Спасибо хористам (они одни знали правду), все сплетни удалось прекратить. По сей день любой, кто со мной пел, может обвинить меня в чём угодно, кроме сквалыжничества. Но какова же сила слухов и готовность людей обсасывать любое, даже мнимое падение человека.

Поэтому любые, любые обсуждения любой персоны, где льются тонны жидкого помета и густого навоза, я старательно пролистываю со словами: «Помоги, Господи, этому несчастному человеку!»

Даже если он вдруг сто тысяч раз виноват перед законом или отдельно взятой брошенной женой, вы-то кто?! Кто вы, судить-рядить?! Вы там с дьяконской свечой, что ль, стояли-лежали? Нет? Ну, а чего рвёт-то вас?

Каждый из нас находится ровно в том месте, в котором он должен находиться. От рождения и до гроба. Да, у нас есть свободный выбор, но не всегда мы можем им правильно воспользоваться. Не всегда мы правильно оцениваем тех людей, которые потом «целованием нас предают», и, увы, не для всех Мальдивы цветут. Так уж всё устроено.

Всё, что говорят и пишут... Не верю я. И чем больше подробностей и грязи, тем больше у меня сомнений. Бабушки Августы и не дают мне расслабиться и это хорошо.

Будьте милосердны. Первым в рай вошёл разбойник, хотите вы этого или нет. Почему и как у него это вышло? Почитайте Евангелие на досуге.

Басовый юмор

Одна московская регентша, уехав в отпуск, попросила её заменить. Отчего бы и нет? Пожалуйста. Ранние службы в 6.00? Не беда, ещё и лучше, ещё и на позднюю успеешь. Лепота.

А петь нужно в мужском монастыре. Отлично. Собираю мужской квартет из лучших певчих нашего прекрасного города. Поехали. Поём, сами радуемся и прихожан радуем. Но... Как бы ты ни делал свою работу, всегда найдётся недовольный. И тут нашлись.

Подходит к моему двухметровому басу малюсенькая тётечка и начинает выговаривать, что пели как-то не так. То ли бодро чересчур, то ли, наоборот, слишком мягко, не помню. И трещит-трещит, не останавливаясь, щебетунья. Святых отцов через слово поминает. А что такое бас? Бас — это серьёзный человек. Думает медленно, отвечает быстро.

Слушал он её минут пять, вникал. Да ка-а-ак басом своим выдаст: «Что ты врёшь, мы пели, как боги!»

И ушёл. Тётечка, оглушенная, постояла, головой потрясла, да отправилась восвояси.

И одна в поле воин

Лет десять назад, накануне Сретенской литургии, глубокой ночью раздался звонок.

— Меньшикова, выручай, у нас утром на литургии архиерей, а у меня регент рожать на две недели раньше уехала, отец диакон сейчас позвонил, супруг её. Приезжай, а? Выручи! Я машину за тобой уже отправил.

— Слушай, отец Сергий, у меня же утром две литургии, ранняя и поздняя, молебен. Меня кто отпустит с двунадесятого праздника?

— Меньшикова... Не добивай меня, машина в пути. Престол. Архиерей. Регент в роддоме. А я, так вижу, в реанимацию уеду.

И положил трубку.

Хороший ход. Правильный. У него там горе, а жестоковыйная Меньшикова сидит в своей столице и в ус не дует. Плюёт на друзей с высокой колокольни.

Перезваниваю.

— Певчие-то хоть у тебя есть? Или тоже все в роддоме?

— Приедешь?! Ты приедешь?!

— Приеду. Не каждый день регенты рожают в престольный праздник. Давай по делу: кто поёт, сколько человек, ноты есть? Во сколько начало?

Связь обрывается на полуслове. Набираю ещё и ещё раз. Немузыкальный ровный голос сообщает мне, что «абонент временно недоступен».

Поднимаюсь, кое-как привожу себя в порядок. Набираю номер своей певчей, умеющей регентовать.

— Оля, прости, что среди ночи. Меня не будет сегодня на службе, проведи сама, пожалуйста. Ноты в шкафу, в синей папке.

Сонная Ольга, зная меня не первый год, зевает.

— Что-то случилось? Или просто опять спасаем человечество?

— Типа того, потом расскажу. Случилось и спасаем.

— Слава Богу, ничего нового. Проведу. Что настоятелю сказать?

— Расскажи про человечество. Ну и про спасение, если не забудешь.