Без зла

Слава Богу, в Омске заходит новый отряд путешествующих, на место Геннадия приземляется приятный, с печальным лицом одинокий мужчина, и наша изумрудная соседка опять вовремя смеётся и молчит. А вдруг что-то и выйдет. (Эх ты, Геннадий-Геннадий! Женское сердце — это тебе не звёзды на коленях рисовать!)

Там же, в Омске, в вагон врывается весёлая казахская толпа, пятнадцать человек. Красивые все, нарядные, блестящие.

— Куда вы такие, ребята?

— А мы за невестой, в Орехово, вот жених, едем её забирать от родителей.

И вот новая история. Жениху и невесте по 35, познакомились по интернету, встретились, и всё... Пропали оба. Любовь такая накрыла, что (прямая речь жениха, внимание): «Были бы крылья, летел бы птицей к ней, не могу я без неё, каждая минута, как век...»

Группа поддержки из родни в четырнадцать человек уважительно молчит, мы с вахтовиками и бизнесменами нервно сглатываем. В эпоху «Дома 2» и группы «Виагра» услышать такие искренние и красивые слова от мужчины, причём он не шутит, не позирует. В плацкартном-то вагоне...

Возглавляет свадебный поезд родной дядя жениха из Астаны. Высокий красавец в велюровом пиджаке, белоснежной рубашке с серебряными запонками. Господи... Как же он говорит по-русски, да и вся компания! Слушала бы и слушала. Ни одного слова-паразита, ни сленга, слова как бусины нанизывает, одна к одной.

Женщины... Как же красивы казахские женщины! Наряжены не по-дорожному, им с корабля на бал, в селе Орехово уже наварили бешбармака, натянули аркан через дорогу — препятствие для жениха. Пусть платит калым за единственную дочь-красавицу. И эти прекрасные женщины в красивых платьях по знаку своего командира в минуту накрывают стол и начинают нас угощать. Двойной праздник, оказывается, не только свадьба. Ещё и День независимости Казахстана, четыре дня нужно праздновать.

Да как же не выпить и не поесть в такой день?! Конечно, наливайте! Процветания вашей стране, счастья молодым! Ура!

Теперь я знаю все (или почти все) тонкости казахской свадьбы. В теории, конечно. Что нужно везти в качестве калыма, как не опьянеть за суточным застольем. Зачем уснувшего раньше времени гостя женщины пришивают к постели, на которой прикорнул осоловевший от вкусной водки и жирной закуски гость со стороны жениха. Что дарить матери невесты, её сестрам, тёткам и бабушкам... И любуюсь-любуюсь ими всеми, и не только я. Все мы, кто сидит за этим крохотным вагонным столиком, не можем наглядеться и только восхищаемся этой большой дружной семьёй, которой не лень собраться и поехать за тысячу километров за невестой из села Орехова. Тащить три ковра и сто сумок с подарками будущей родне. (Да, на машине можно было, так ведь скользко, минус тридцать в степи, да с хиусом, и не выпить водителю, а это же свадьба!)

Ох, как быстро приехали... Десять часов прошло? Да не может быть! Всё, пять минут до станции, счастливо! Рады встрече! Счастья молодым! Остаётся полный стол казахских яств, недопитая мужчинами (женщины не пьют) бутылка водки и смех изумрудной женщины из-за перегородки, а значит, есть надежда, что и у неё сложится.

Всем счастья и любви. Казахстану — цвести и богатеть! А я приехала в Барнаул. Здравствуй, Родина.

Гусар Меньшиков

Готовлюсь во свекрови, короче. Сын мой, преодолев тринадцатилетний рубеж, неожиданно подался в гусары. Одинокий ус над губой затрепетал при виде юной цирюльницы из Екатеринбурга, возвращающейся с гор Алтая.

Две розовые косички, три прыщика на носике, носочки в сандаликах, татушка на трепещущем от рыданий горлышке... Наяда... Место наяде досталось неудачное — верхняя боковушка. Девушка выраженно страдала. Гусар Меньшиков, не испросив материнского благословения, орлом взвился со своей блатной нижней полки и в мгновение ока розовые косицы затрепетали у меня перед носом.

Пока клёкот возмущения формировался в моей натруженной груди, из заветного рюкзачка неблагодарный сын (чего мне стоило, чего половине Москвы стоило купить эти билеты!) выудил трёхдневный запас яств и с прискоками начал обхаживать наяду при помощи домашних беляшиков и котлет.

Изголодавшаяся в алтайских горах девочка благосклонно приняла приношения и в полчаса изничтожила четверть трёхдневного запаса для семьи из двух крупных человеков. Мамо вздохнула (хорошая девочка, не на диете) и завалилась спать.

Ночь прошла тревожно, под звуки рэпа, тихого смеха гусара и наяды и пшиканья кока-кольных бутылок.

Утром, обнаружив пустые контейнеры из-под котлеток и беляшиков, бедная мать позавтракала одиноким яичком, вытащила из-под полок горы опустошённых детками пластиковых бутылок, и разогнала тёплую компанию по полкам.

К полудню в наш отсек прибыли ещё две наяды. Гусар Меньшиков, оглядев поле битвы, выпнул матушку на перрон за новой порцией «спрайтов» и харчей. Девы путешествовали налегке, еде обрадовались, гусара оценили. Давясь кофейком, я наблюдала за счастьем молодых уже с боковой нижней полки (чтоб не мешать детям хохотать над картинками из контакта).