Бог, которого не было. Белая книга

Кстати, она как-то налаживалась. Я про жизнь. Ну, если это можно было назвать жизнью. По крайней мере, канализацию в клубе починили, и я смог дожить до зарплаты на твоей почте. Правда, Даша по-прежнему не брала трубку, а писем к тебе становилось все больше. Я на них отвечал — официально и все такое. А про Дашу, ну, вернее, про женщин вообще, мне все рассказал сумасшедший Авраам. Просто по полочкам разложил. Он мне как-то опять проповедал квантовую механику и рассказал, что мы на каком-то там субъядерном уровне — это уже не мы. То есть мы как бы есть, но нас как бы нет. То, что водка — она как бы есть и ее как бы сразу нет, это я и раньше опытным путем постиг. Но вот про то, что мы — пустота непостоянной величины и какое-то мерцание, — про это не знал. Но думаю, что не все мы. Женщины и деньги — да, сто пудов. Мерцание непостоянной пустоты. И величина непостоянности. Короче, Даша не брала трубку.

А письма — письма поглощали чуть ли не все мое время и вытягивали из меня все силы. Я частенько жалел про то свое ОК и вообще чувствовал себя одним из слонов, которые держат мир, а ближе к концу недели — черепахой, на которой стоят слоны, которые держат мир. Мы с ними — и со слонами, и с черепахой — даже подружились. Черепаху, оказывается, звали Алеф. Но это официально. Лично я звал ее Алькой. Алька была похожа на Фаину Раневскую — толстая, неповоротливая и гениальная. Вечно курила и ругалась матом. На меня, на мир, который держали на своих плечах слоны, на которых она тоже ругалась. Меня, правда, она еще и жалела. «Ты не живешь», — говорила она мне. Я и не пытался. Вернее, пытался, но все как-то: только вылечишь душу, как начинает болеть печень. А еще она в каббалистической книге «Сефер Ха-Темунах» вычитала — она вообще читала только книги по Каббале и дешевые любовные романы в мягком переплете, — так вот, в «Сефер Ха-Темунах» она вычитала, что в древнееврейском алфавите, из которого ты и сотворил этот мир, не хватало одной буквы. И именно поэтому все в этом мире несовершенно и вообще дерьмо. Ну или совершенное дерьмо. А куда делась из древнееврейского алфавита эта буква и что теперь делать — не знала даже Алька. И слоны тоже не знали. Однажды один из слонов себе чуть сеппуку не сделал из-за этого. Ну, из-за несовершенства мира и из-за того, что кто-то букву спер из древнееврейского алфавита. Слон этот вообще все японское любил — и саке, и Юкио Мисиму. Его так и дразнили, слона этого: Юкио Мисима. Он действительно был чем-то похож на японца — уши и ступни маленькие и разрез глаз абсолютно японский. Алька мне по секрету сказала, что Юкио вовсе не из-за недостающей буквы живот себе резал, а из-за того, что узнал, что его любимый переводчик Мисимы на русский Григорий Чхартишвили — он еще и Борис Акунин по совместительству и учебники по альтернативной истории пишет. Хотя что то, что это, как ни крути, все равно: несовершенство и дерьмо, как и написано было в книге «Сефер Ха-Темунах». В общем, когда Мисима попытался сеппуку сделать — в мире из-за этого были землетрясения и несколько локальных войн. Да и еще ХАМАС в Газе активизировался.

А потом вроде бы наладилось. И у слона Мисимы, и вообще в мире.

— Как ты? — спросил я его.

— Лучше, — ответил он, вытирая пот хоботом.

— Лучше?!

— Лучше не спрашивай.

Я не стал спрашивать и принес Мисиме ведро воды — ну, у него еще швы не зажили, и водки ему было нельзя. Я и на письма тебе старался так отвечать — не спрашивать и принести воды. Кому-то водки. Но главное — не спрашивать.

Через три часа и двадцать шесть минут мы встретимся. Если ты есть, конечно. Не спрашивай меня ни о чем, хорошо? Принеси воды. А лучше — водки, конечно.

Совершенный блюз

Кстати, о водке. Как-то вечером я напился: сейчас уже не помню с кем. Может, с Авраамом, а может, с Илюхой. Или со слонами и черепахой. Не помню. Помню, что напился в совершенный блюз. Значит, скорее всего, с Илюхой. Он любого слона перепьет. А если Илюха — значит, мы часов до трех пили.

А часа в четыре утра в дверь раздался звонок. Какое-то время я молился. Истово умолял тебя, чтобы этот звук прекратился. Тщетно. Похоже, тебя все-таки нет. Пришлось идти открывать. На пороге стоял парень с Бен-Йехуда, похожий на богомола. Ну тот, который Рома и который All You Need Is Love и «Беспонтовый пирожок» в придачу. А еще Рома почему-то был без прыщей. Я тупо рассматривал его, размышляя, куда он их дел. Вспомнил, как лечили от прыщей в Древнем Риме: мясо крокодила — не знаю только, на прыщи или вовнутрь, сырое или вареное; еще советовали принимать ванну с маслом и кислым сыром; а придворный врач императора Флавия Феодосия I советовал своим пациентам вытирать лицо тканью, наблюдая за падающей звездой. Вот откуда это взялось в моей голове? Видимо, блюз и четыре утра.

Хуже ошибочного звонка в дверь в четыре утра — это когда этот ошибочный звонок — вовсе не ошибка, — сочинил я первую строчку для похмельного блюза, а богомол Роман начал вторую.

— Я женюсь, — заявил он мне и остальному миру.