Брак у народов Западной и Южной Европы

Однако в отдельных областях Франции встречались обычаи, которые этим предписаниям явно противоречили. В воскресенье и другие праздничные дни, а также в будни после долгих посиделок парень просил девушку приютить его, и она, не спросив разрешения у родителей, допускала молодого человека в свою комнату. В иных случаях девушка оставляла открытым окно своей спальни, чтобы туда мог проникнуть один из ее почитателей. В обоих вариантах девушка ставила условием скромное поведение (парень должен был провести ночь в ее постели, не снимая верхнюю одежду), что, впрочем, не всегда выполнялось. Среди ночных посетителей не обязательно был тот, кого она выбирала в качестве будущего мужа.

Описанный обычай, называемый троссе (trosse) (встречаются и другие местные названия этого обычая), во Франции не слишком широко распространен. Он фиксируется преимущественно на юго-востоке, в альпийской зоне, в Нижнем Эльзасе, есть не очень ясные сведения от середины XIX в. относительно французской Баскони, Вандеи, Савойи, Бретани и Нижней Нормандии. Троссе близок к обычаю, известному у германских и кельтских народов Европы под названием «кильтганг» и «нахтфрайерай».^{673}

Весьма противоречивым было суждение общества относительно девственности невесты и внебрачной беременности. На севере страны девственность считалась необходимой для доброй репутации невесты, на юге общественное мнение было более терпимым. В некоторых местах к одинокой матери относились снисходительно (тем более если обольститель являлся местным жителем, хуже, если он чужак). Однако в Бретани, например, в отдельных районах отношение к ней было столь суровым, что она не могла оставаться даже в качестве работницы на ферме своего брата и вынуждена была ехать в город.

Самое непосредственное влияние на выбор брачного партнера оказывали союзы молодежи. Они брали на себя своего рода контроль за нравами: в дни весеннего праздника мая под окнами девушек, пользовавшихся всеобщей симпатией, высаживали деревья или ставили сооружения из живых цветов (их называли «маями»).^{674} В то же время молодежь публично осуждала неравные в социальном или возрастном отношении браки; перед домами таких брачных пар (а также других людей, которые, по мнению юношей, были достойны осуждения — старые девы, девицы легкого поведения, скряги и т. п.) устанавливали шесты с черепами, сухие ветки колючего кустарника и прочие оскорбительные символы; под их окнами устраивали «шари-вари» («кошачьи концерты»). Особенно пристрастно молодежные союзы охраняли локальную эндогамию, яростно выступая против чужаков на территории своего села, церковного прихода, квартала.

Союзы неженатой молодежи в каждой области Франции назывались по-своему, во многих случаях «аббатствами», иногда их руководители назывались «королями молодежи». Более оформленными и активными были «аббатства» юношей: в них вступали в возрасте 14–16 лет, делали установленные денежные взносы, после чего получали право участвовать в устройстве разного рода коллективных развлечений. На юге Франции — в Савойе и Дофине — эти союзы объединяли только юношей и неженатых мужчин, во многих других областях в них включались и молодожены, которые не имели детей и находились в своего рода промежуточном состоянии между холостяками и семейными. Женская молодежь имела свои организации, их глава обычно называлась «королевой» или «аббатисой».^{675}

Молодежные союзы в значительной мере регулировали ритуал ухаживания, которое было социализированной нормой поведения. Из материалов, собранных Кельтской академией, видно, что в конце XVIII в. манера ухаживания во многом была ритуализирована, практика являлась коллективной и выражалась в наборе знаков и жестов, характерных для конкретных областей. Например, по способу, каким была уложена солома во дворе, молодые люди узнавали о том, что в доме есть девушка на выданье и что их примут там благосклонно.

Два главных периода в году были как бы предназначены для активного ухаживания — карнавал и май. Именно в эти периоды совершались обряды, сохранявшие древние черты. Они дают возможность проследить динамику формирования брачных обычаев нового времени. Одним из таких обрядов являлось коллективное обручение, совершавшееся группой молодых людей. Он распространен в небольшой области на востоке страны под названием «Валентин и Валентина»; в Лотарингии он называется донаж (dônage) или содаж (saudage).

В Верхней Марне донаж совершали в том месте, где находились рядом два холма. В определенные дни карнавала и поста (в так называемые «жирный вторник» или в «пепельную среду») девушки размещались на вершине одного холма, а молодые люди — другого, соседнего. Мужской голос восклицал: «Донаж мадемуазель такой-то!» Названная девушка громко выкликала имя избранника. Очевидно, в более ранние времена девушки были в известной степени вольны в своем выборе, но в XX в. на такое публичное обручение они решались лишь с согласия родителей. Фактически донаж был первым объявлением о будущей свадьбе.